— Пора, — в своем кресле потянулся и Аганин.

Профессор, Денис и Джин (держась на всякий случай поближе у ноги хозяина) вышли в коридор. Хромов огляделся. Стандартное помещение двухэтажного детского сада неведомая сила разрубила ровно пополам. И эта граница — "край" на языке аборигенов, обозначена фанерным барьером в человеческий рост. Над баррикадой серебрилась лишь узкая полоска мути. На обломок второго этажа колонисты забирались по самодельной лестнице, укрепленной в углу. В противоположном торце стоял стол, накрытый смешной скатертью с рожицами мишек и зайчиков. Ее сшили из детсадовских пододеяльников. За столом в нетерпеливом ожидании томилось местное немногочисленное население.

— Разрешите представить, — занял место во главе стола Аганин-старший, — нового члена нашей команды. Денис!

— Ну, рассказывайте, — заерзала на стуле Крон.

— Что рассказывать? — смутился Хромов. — Я не готовился к торжественной встрече, — пошутил гость, — поэтому никаких тезисов не составил.

— Как что? — насупился Травкин. — Мы задыхаемся от отсутствия информации извне. Просветите нас, что произошло в стране и мире за последние десять лет. Каждый из нас попадал сюда с промежутком примерно в пять лет. Но, к сожалению, последний просочившийся, — и Петр Сергеевич кивнул на тот конец стола, где находился дядя Миша; старик под грозным взглядом бывшего начальника ЖЭКа съежился, — из-за своей тупости практически ничего не смог сообщить.

— Ну…, э…, - Хромов судорожно начал "пролистывать" в голове новостные телекартинки, которые, обычно, "проглатывал" на кухне вместе с завтраком. Парень хоть и работал в информационном агентстве, но интересовался больше компьютерами, чем продуктом, который выдавала его контора. — Десять лет — слишком много. Дайте подумать… Ах, да, одно время обсуждали, зачем Барамович купил "Челси"!

— Барамович? Он кто? — вытянулось лицо у профессора.

— А что такое "Челси"? — выкрикнул Егор.

— Первый — известный в России олигарх, — пояснил Денис и хотел добавить: "Из списка "Форбса", но понял, что делать подобного не следует, потому что придется объясняться и по поводу иностранного печатного издания, которого он с роду в руках не держал. — А второй — футбольный клуб, английский.

— Надо же! — обрадовалась Крон. — Советские люди так разбогатели, что покупают иностранные спортивные команды? А ты, помнится, нас пугал дефолтом, — и она погрозила пальцем Алику. — Но я верила в свою страну!

— Евгеньевна, ты никак не привыкнешь, — повернулся к заведующей Алик, — не советские давно люди, а российские. Да и олигархи — не все, а только пара десятков избранных, кто успел сливки с госсобственности снять. Правильно говорю? — кивнул он новичку. — Ну-ка, уточни: олигарх — сколько бабок?

— Состояние Барамовича оценивалось в лучшие годы в 19 млрд. долл., - Денис пожалел, что начал с темы чужих денег и не вспомнил про что-нибудь народное и понятное каждому.

— Что сделали со страной?! — горько вздохнула Крон.

— У следующего в списке — почти 17 млрд. долларов, — раз уж начал, так нужно продолжать. — Хотя в евро получится больше.

— Евро? — взревел Алик. — Евро — какая-то новая валюта и она дороже доллара? Я пропал! — и мужик уронил свой лысый череп на стол.

Денис вздрогнул: раздался подозрительный металлический звук. Но, похоже, никого это не удивило.

— Не обращайте внимания, — примиряюще сказал профессор, по-своему истолковав напряженность гостя. — Ласков — бывший банкир, попал сюда как раз после дефолта. Его только дензнаки интересуют.

— Да, да — очнулся Алик. — А что с дефолтом? Вылезли?

— Давно уже, — пожал плечами Денис. Честно говоря, он этот ужас и не застал по-настоящему. Когда рухнул рубль, учился в институте. Предусмотрительная бабушка, не доверявшая банкам, покупала доллары, как делали тогда многие, и прятала под матрас. И в дефолт их маленькая семья благополучно выжила, продавая заначку. — Теперь чаще не его вспоминают, а недавний мировой экономический кризис.

— Хватит о материальном, — вмешалась в финансовый диалог Крон. — Лучше скажи, как там Аллочка Пугачева? Жива-здорова?

— Она развелась с Киркоровым, — вот уж никогда Хромов бы не подумал, что подслушанная болтовня женщин в курилке на черной лестнице может на что-нибудь сгодиться.

— Ой, — вплеснула руками Мила Евгеньевна, — значит, наконец, выбрала серьезного, солидного мужчину. Я помню Бедроса, душевно пел. Как жаль, что у них не сложилось.

— Нет, вы ошиблись, — не хотелось Денису разочаровывать фанатку, но… — Пугачева выходила замуж за сына Бедроса — Филиппа.

— Сына? — глаза Крон наполнились слезами. — Но она же наверняка сильно старше парня. И уже развелась? Куда катится мир?!

— Извините, — Хромов готов был провалиться под землю. Хотя, здесь правильнее бы сказать — "за край", — я, видимо, все не то вспоминаю.

— Может вам проще про Москву рассказать? Как она изменилась? — предложил Егор. — Какие станции метро, например, появились?

— Конечно, что-то открывали, но я, честно говоря, не назову ни одной, — признался новичок. — Езжу по городу на машине. Но скоро придется от колес отказываться — пробки замучили!

— Да, да, автомобильные газы из выхлопных труб портят экологию, — решил показать свою осведомленность профессор, не обращая внимания на недоуменные взгляды остальных. — Но уж больно варварский метод — затыкать их пробками. Не правда ли?

Денис вцепился руками в стул, чтобы не рассмеяться: он попал в компанию несведущих мастодонтов, которые привыкли ездить по полупустым столичным улицам и даже вообразить не могут, что такое пятничный вечерний час пик!

— Профессор, — Алик торжествующе закинул ногу на ногу: подходящий момент "умыть" зазнайку, — пробки — это когда машины стоят так плотно, что ехать не могут. Аварии что ли слишком часто случаются? — и банкир подмигнул Денису.

— Нет, машин слишком много, — грустно ответил Хромов. Да, последние двое из колонистов — дядя Миша и Алик успели увидеть светопреставление под названием пробки. Но еще не в полной "красе" — сейчас в Москве все больше дней, когда город стоит намертво, во всех направлениях, и даже высыпавшие в полном составе на дороги гаишники ничего не могут поделать.

— Что, автомобили свободно продают? — не смог скрыть удивления Аганин-старший. — Нет ни очередей, ни распределения?

— Приходи в автосалон, плати и забирай, — именно так приобрел свою импортную малолитражку и сам Денис.

— Ужас! Если все так легко, люди перестают ценить то, что имеют, — бородатый профессор не скрывал разочарования. — Кстати, а какую последнюю модель "Москвича" запустили? Помню, после того, как профсоюзный комитет института решил, что именно я достоин купить выделенный коллективу автомобиль, машину пришлось ждать еще год.

— "Москвич"? — почесал затылок Хромов. — Картинки видел, но на дороге не встречал. Их давно не производят, завод обанкротился.