– Пока захватил с собой в Каминный Зал, – сказал Ческо, – а после – как решит Нина. Скорее всего, отнесем обратно в лабораторию.

Минуту спустя они уже сидели перед горящим камином в маленьком уютном зальчике. Дождь лил за окном не переставая. Прежде чем рассказать друзьям о том, что поведала Этэрэя, Нина решила открыть загадочный пакет.

Она разорвала обертку и увидела в гнезде из сухой соломы и мятой бумаги сильно зачерненное круглое зеркало, от которого исходила мощная негативная энергия. Оказавшись в ее поле, девочка Шестой Луны затрепетала, ее лицо мгновенно побледнело. Сидевшие как на иголках ребята выхватили из карманов свои Талдомы.

Нина отбросила пакет, солома и мятая бумага упали на драгоценный персидский ковер. Девочка потянулась рукой к зеркалу и заметила, что звезда на руке изменила цвет. Теперь она была не розовой, а… черной!

Зеркало вспыхнуло, отлетело к центру зала и бешено закрутилось в огненною вихре. Рамка зеркала растягивалась на глазах, пока в нем не появились две фигуры в надвинутых до подбородка капюшонах. Из того, что открылось взорам ребят, можно было предположить, что одно лицо старое, другое молодое, с изящными чертами.

Гоасиловые глаза пяти Талдомов вспыхнули одновременно. Ребята были готовы пустить в ход свои магические скипетры для нейтрализации этих двух явно подозрительных типов. Но никто из юных алхимиков не сумел сделать ни одного движения. Громко зазвучавшие голоса таинственных персонажей поразили их:

– Мы извещаем вас о возвращении нашего величайшего Магистра князя Каркона, хозяина дворца Ка д'Оро, и его самых преданных союзников, которых вы, презренные, превратили в мерзкие изваяния. Не существует силы, которая уничтожила бы могущество Алхимии Тьмы! Вы скоро почувствуете это на своих жалких шкурах!

Висящее в фиолетовом пламени зеркало прекратила вращение. Очертания двух фигур колыхались в его глубине, словно в воде.

– Кто вы такие?! – закричала Нина, охваченная яростью.

– Мы посланцы вечности. Мы много что видели и много что сделали. И мы готовы многое еще совершить, – ответил тот, что был старше.

Его изрезанное морщинами лицо виднелось из-под капюшона, но глаза были скрыты.

Ческо и Рокси одновременно сделали шаг вперед и прицел или ь Талдомами в зеркало. И тут же, вскрикнув, оба упали на ковер: выпущенные зеркалом зеленые молнии ударили каждого прямо в грудь.

– Не советую повторять глупости, иначе вы умрете! – прозвучал жесткий голос второго, молодого типа.

Нина и Фьоре склонились над друзьями, стонавшими от боли, причиненной ударами молний.

– Не думайте о нас… сделайте что-нибудь с этими мерзавцами… – прошептал, сжимая зубы, отважный Ческо. Потеряв очки, он почти ничего не видел.

Пылая гневом, Нина вскочила и, направив свой Талдом на зеркало, несколько раз нажала на гоасиловые глаза. Два мощных электрических разряда ударили в зеркало. Фигуры на глазах стали прозрачными и растворились в черной пустоте зазеркалья. Взрыв дьявольского хохота разорвал наступившую тишину. Огонь, вырвавшийся из зеркальной рамки, лизнул расписанный фресками потолок, и в зеркале, словно в худшем из кошмаров, сначала вспыхнула истекающая кровью гигантская буква К, вслед за чем материализовалась жуткая физиономия князя Каркона.

– Я жив!! Жив!! – заорал гнусный Магистр Магикум с налитыми кровью, будто рубиновой, глазами и стекающей по клиновидной бородке ядовитой слюной. – Я жив!!!

Девочка Шестой Луны стояла, замерев, не в силах оторвать глаз от омерзительной физиономии, которую так ненавидела и так боялась. Казалось, ее магическая сила и алхимическая энергия в один миг канули в глубины жуткого зазеркалья.

Победы и поражения, огорчения и страхи, пережитые в борьбе за освобождение Ксоракса, как будто превратились в пепел перед лицом ее врага, чьи вселявшая ужас адская ухмылка, пронзительный голос и хищный взгляд вновь встали жестокой реальностью.

Нина почувствовала, как что-то обожгло ей грудь. Священная Слеза, загадочная деревянная капля с бронзовым кантом, раскалилась, предупреждая о смертельной опасности. Девочка замерла, охваченная ужасом. Озноб побежал по ее напрягшемуся телу. Кровь застала в жилах. Казалось, она вот-вот взорвется. Демонический князь, изощренный алхимик, убивший ее деда, вернулся из небытия еще более могущественным, чем прежде.

Додо и Фьоре стояли столбами с широко раскрытыми от ужаса глазами. Котелок с Крокотио Партикуларис выпал из рук мальчика, и алхимическая жидкость разлилась по ковру липкой белой лужей. Дрожа от страха и принимая к груди Талдом, Додо молился, чтобы все эти события оказались сном. Увидев, что очки друга отлетели под кресло, он попытался сказать ему об этом, но многократно усилившееся от страха заикание не позволило ему выдавить из себя ни слога.

Стоявшая на коленях рядом с Рокси и Ческо Фьоре завыла как сирена. Вид Каркона потряс ее до такой степени, что она потеряла самоконтроль.

Ребята и не могли среагировать иначе: Каркон застал их врасплох. Они уже знали, что он жив, но мозг отказывался это принять.

Грубый хохот Князя Тьмы загрохотал подобно грому, зеркало разлетелось на тысячи осколков, засыпавших драгоценный ковер, платя обернулось черным дымом и сейчас же исчезло в никуда. Теперь о явлении Каркона напоминал только острый запах серы.

Нина, избавляться от наваждения и стараясь прийти в себя, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

Привлечен ныне криком Фьоре, в зал вбежали Люба и Карло. И замерли на пороге с открытыми ртами.

– Что вы натворили?! – воскликнула потрясенная русская няня, хватаясь за голову.

Нина, обессиленная, упала в кресло, показывая жестом, что не стряслось ничего такого, из-за чего стоит беспокоиться.

Садовник наклонился к ребятам, распростертым на полу:

– Вы что, упали?

Ческо пробормотал что-то невразумительное, а Рокси, с трудом поднимаясь на ноги, улыбнулась:

– Глупая игра, не берите в голову.

– Ничего себе, глупая игра! Смотрите, во что вы превратили ковер! Он весь в пятнах! В стеклах! А что это за белая жидкость? Клей? Почему пахнет жженым? Вы что, курили? – разгневанная Люба, принюхиваясь к пахнущему серой воздуху, обрушила на ребят град вопросов. Она уже ломала голову над тем, как вычистить драгоценный персидский ковер.

– Нет-нет, Люба, мы не курили… И не надо ничего спрашивать. Не случилось ничего страшного. Сейчас мы все прибирем.

Думая, как бы не упасть в обмоток в присутствии Любы и Карло, Нина изобразила готовность вот-вот приняться за наведение порядка в зале.

– Господи, вся в деда! В доме ничего не изменилось, словно он нас и не покинул! – сокрушенно пожаловалась садовнику русская няня. – Пошли на кухню, иначе я не знаю, что с ними сейчас сделаю! В этих стенах нельзя найти покоя даже в праздничный день! Разглядев валяющиеся на полу обрывки обертки от посылки, которую он же принес в дом, Карло спросил с подозрением: