– Я не знаю, – честно ответил Кит, – надеюсь, что нет.

– Но это возможно, милорд! В такой момент! Если вы серьезно, скажите мне, и мы посмотрим, что можно сделать.

– Я не могу тебе сказать того, чего я сам не знаю, Фимбер.

– В самом деле, милорд? – сказал Фимбер угрюмо. – Я надеялся, ваша светлость знает, что мне можно доверять, но, видимо, я ошибся.

Глубоко оскорбленный, он повернулся и направился через всю комнату к тому месту, где стояла открытая дорожная сумка Кита. Кит лишь вынул из нее ночную рубашку, оставив содержимое сумки в беспорядке. Неодобрительно бормоча что-то себе под нос, Фимбер наклонился, чтобы распаковать ее. Он поднял жилет, взглянул на него и быстро обернулся к Киту. С минуту он недоверчиво глядел на него, а затем охнул.

– Мистер Кристофер!

Кит засмеялся и сел, сняв с себя ночной колпак.

– Я думал, что ты единственный, кого мы не могли бы провести! Как твое здоровье, Фимбер?

– Вполне крепкое, спасибо, сэр. Вы не смогли бы долго меня дурачить. Подумать только, для всех это такой сюрприз. Миледи уже знает?

– Да, она услышала, когда я входил, и встала, надеясь встретить моего брата.

– О, ничего удивительного! Но я уверен, что она была рада вас видеть, сэр. Должен заметить, что и я тоже.

Он критически осмотрел жилет, который держал в руках, и хмыкнул.

– Вы никогда не заказывали этого для себя в Лондоне, мистер Кристофер. Вы не будете это носить здесь, конечно. А остальной багаж вы тоже привезли с собой, мистер иностранец?

– Нет, он будет доставлен транспортным бюро. Я не взял с собой Франца. Я знал, что смогу рассчитывать на тебя. Ты же будешь за мной ухаживать?

Не получив немедленного ответа, он произнес удивленно:

– Не хочешь ли ты мне сказать, что я не могу, на тебя рассчитывать, Фимбер!

Слуга, казалось, очнулся от глубокой задумчивости.

– Прошу прощения, сэр! Я задумался. Заботиться о вас? Конечно, буду!

Отложив забракованный жилет в сторону и взяв пальто, брошенное Китом на кресло, он добавил:

– Разве я раньше этого не делал, мистер Кристофер? Эти польские пальто совсем вышли из моды. И к тому же вы не можете носить эту шляпу в Лондоне: теперь в моде высокие тульи.

– Оставь в покое мою вышедшую из моды одежду! – сказал Кит. – Что, черт побери, делает мой братец?

– Я знаю не больше вас, сэр, и от этого меня бросает в дрожь: возможно, что этот отъезд – каприз, приступ дурного настроения, но в то же время мне кажется, что нет. Миледи сказала вам, что он в некотором роде скоро женится?

– Она сказала, но мне он ни разу даже не намекнул об этом, – мрачно ответил Кит. – Что-то есть в этом чертовски странное! Но, если кто-нибудь и знает правду, то это ты, и поэтому расскажи ее мне, не надо ничего скрывать.

– Нет, готов поклясться, нет! – ответил Фимбер. – Никто лучше меня не может предвидеть, что он выкинет в таком настроении, но он не стал бы пускаться в загул, уже сделав предложение молодой леди! Он же не шутил, когда сказал мне, да и ее светлости, что вернется через неделю, поскольку приказал мне пригласить на сегодня парикмахера. Он будет здесь в полдень, сэр.

– А какое это имеет отношение ко мне? – спросил Кит, глядя на него с недоверием.

– Мне пришло в голову, сэр, что вы носите слишком длинную прическу. Его светлость предпочитает коринфскую стрижку.

– О, неужели? Ну, а теперь прекрати рассказывать басни и скажи мне, как ты думаешь, смогу ли я заменить брата сегодня вечером?

– Ну, сэр, – сказал Фимбер сконфуженно, – эта мысль уже приходила мне в голову. Похоже на то, что никто не видел, как вы вернулись домой. Не надо беспокоиться и об одежде, поскольку у его светлости ее предостаточно и хватит на вас обоих. Да и не впервой вам подменять его, ох, не впервой!

– Раньше было совсем другое дело. Я уже говорил об этом маме.

Фимбер обратил к нему свою возмущенную физиономию.

– Вы сказали миледи, что не сможете помочь его светлости? Вот те раз! Вы всегда были готовы на все ради него, мистер Кристофер! Как и он ради вас, и не думали, что из этого может получиться.

– Я знаю это. И ни минуты не сомневался бы, как бы опасно это ни было, если бы я был убежден, что делаю именно то, чего он хочет. Но вот ведь где собака зарыта, Фимбер: я сильно подозреваю, что меньше всего на свете он хочет жениться на мисс Стейвли. Если это так, то мне лучше было бы попытаться избавить его от этого.

– Вы не должны так поступать, сэр! Ведь он же сделал ей предложение! Вы не сделаете его обманщиком по отношению к бедной молодой леди, – он бы так никогда не поступил! Я не буду отрицать, он частенько своими выходками доставляет окружающим беспокойство, но я не знаю случая, чтобы он вел себя не по-джентльменски. Ни разу за все годы, что я прислуживаю вам!

– Пожалуй, меня больше интересует, как бы убедить мисс Стейвли отказаться от помолвки. Я хочу, чтобы ты был откровенным со мной. Не пытайся меня убедить, что Ивлин не расстроен этим, я знаю, что это так!

– Ладно, сэр, раз уж вы меня спрашиваете, я думаю, что он не выглядел таким расстроенным до того, как… – Фимбер внезапно замолчал в смятении.

– До того, как что? Продолжай же! – сказал Кит нетерпеливо.

Фимбер начал с преувеличенной аккуратностью складывать раскритикованное пальто. Ответ его был уклончив:

– Мне не полагается, мистер Кристофер, рассуждать об обстоятельствах, которые, по-видимому, послужили причиной того, что его светлость сделал предложение мисс Стейвли, однако он пришел к этому решению, как говорится, не в мгновение ока. Так что не думайте, что он сделал это под влиянием момента, а затем пожалел, потому что это не так. Я не хочу сказать, что это был его выбор, потому что все чаще он говорил, что его не привлекает быть всю жизнь чьей-либо собственностью, поскольку он никогда не встречал женщины, которая бы ему смертельно не надоела через месяц или два. Ну, я не слишком-то обращал внимания на эти слова, особенно вначале, думая, что с возрастом он станет более рассудительным, как это случилось с вами. – Он замолчал, нерешительно глядя на Кита. Затем сказал с неохотой:

– Мистер Кристофер, я еще ни одной живой душе не говорил это, только вам, но я постоянно о нем беспокоюсь! Не говоря уж том, что он всегда прожигал жизнь, теперь он это делает более беспорядочно, чем тогда, когда заработал репутацию самого первого повесы и начал уже водить компанию с прекрасным полом, – вот что меня больше всего волнует!

Кит кивнул головой, но проговорил неодобрительно:

– По-моему, он просто скучает или у него плохое настроение. Он тогда становится тихим. Но почему?

– Я не могу сказать наверняка, сэр. Может быть, он чувствует себя одиноким.