Ник, видя, что Дзета не оглядывается, после продолжительной паузы неторопливо последовал за ним. Он догнал его у припаркованного скиба Дзеты.

— Думаю, тебе надо начинать присматривать себе другую жену, — сказал Дзета; он открыл дверцу скиба и протиснул свою массу к рычагу управления. Ник, тоже забравшись внутрь, захлопнул дверцу со своей стороны. Дзета ухмыльнулся, поднимая скиб в утреннее небо.

— Тебя это, во всяком случае, не касается, — проворчал Ник.

Дзета не ответил; он сосредоточился на управлении скибом. Повернувшись к Нику, он заявил:

— Сейчас я могу вести как угодно — мы пустые. А вот на обратном пути мы будем с грузом, и ни к чему, чтобы какой–нибудь офидант ПДР опустил нас за неправильный поворот или превышение скорости. Верно?

— Верно, — согласился Ник и почувствовал, как его охватывает леденящий страх. Он уже стал неизбежным — тот путь, которым они следовали; теперь с него было не сойти. «А почему? — спросил он себя. — Я твердо знаю, что должен довести это до конца, но почему? Чтобы показать, что я не боюсь, что какой–нибудь филер вычислит нас? Чтобы показать, что я не под каблуком у жены? По множеству дурацких причин, — подумал он, — а главное — потому что я пью алкоголь, самое опасное вещество — после разве что синильной кислоты, — которое только можно усвоить. Ладно, — подумал он, — будь что будет».

— Чудный денек, — сказал Дзета. — Голубое небо, никаких облаков, за которыми кто–то может прятаться. — Довольный собой, он взмыл вверх; Ник молча съежился в кресле и беспомощно сидел, пока скиб плавно двигался вперед.

Остановившись у телефона–автомата, Дзета позвонил; разговор состоял лишь из нескольких малопонятных выражений.

— У него есть? — спросил Дзета. — Он там? Ладно. Ну, порядок. Спасибо. Пока. — Он повесил трубку. — Не нравится мне играть в эти игры, — сказал он. — Когда звонишь по телефону. Можно рассчитывать только на то, что за один день делается столько телефонных звонков, что все им просто не зафиксировать.

— А как же закон Паркинсона? — спросил Ник, пытаясь спрятать свой страх за ложной бравадой. — «Если что–то может произойти…»

Забравшись обратно в скиб, Дзета ответил:

— Этого еще не произошло.

— Но в конечном итоге…

— В конечном итоге, — заметил Дзета, — смерть до всех нас доберется. — Он запустил двигатель скиба, и они снова круто взмыли вверх.

Вскоре они оказались над обширными жилыми районами города; нахмурившись, Дзета стал вглядываться вниз.

— Все эти чертовы дома похожи, как близнецы, — пробормотал он. — С воздуха их хрен различишь. Но это и хорошо; он спрятался в самой гуще этих десяти миллионов преданно верящих в Уиллиса Грэма, Аномалов, Новых Людей и всю остальную лажу. — Скиб внезапно спикировал. — Вот сюда, — сказал Дзета. — Знаешь, а это пиво меня зацепило — правда зацепило. — Он ухмыльнулся Нику. — А ты похож на чучело совы — твоя голова, кажется, может сделать полный оборот вокруг шеи. — Он захохотал.

Они опустились на крышу, на посадочную площадку. Кряхтя, Дзета выбрался из скиба; Ник выбрался тоже, и они направились к лифту. Понизив голос, Дзета сказал:

— Если нас остановят офиданты и спросят, что мы здесь делаем, мы скажем, что хотим отдать одному парню ключи от скиба, которые мы забыли отдать ему, когда ставили на прикол его скиб.

— Но это же ерунда, — возразил Ник.

— Почему ерунда?

— Потому что если бы у нас были ключи от его скиба, он не смог бы вернуться сюда.

— Хорошо, мы скажем, что это второй набор ключей, который он просил нас заказать для него — точнее, для его жены.

На пятидесятом этаже лифт остановился; они прошли по устланному коврами коридору, никого не встретив. Потом Дзета внезапно замедлил шаг, быстро огляделся по сторонам и постучал в дверь.

Дверь отворилась. За ней стояла девушка — невысокая и черноволосая, с каким–то странным, хулиганистым обаянием; с курносым носом, чувственными губами, элегантным овалом лица. От нее веяло женской магией; Ник сразу же это уловил. «Ее улыбка вспыхивает, — подумал он, — освещает все ее лицо, пробуждая его к жизни».

Дзета, похоже, был не слишком рад видеть ее.

— А где Дэнни? — спросил он негромко, но внятно.

— Входите. — Она растворила дверь. — Он скоро будет.

Несколько обеспокоенный, Дзета вошел, жестом показав Нику следовать за — ним. Он не стал представлять их с девушкой друг другу, а вместо этого прошел через гостиную прямо в ванную комнатушку, затем в отгороженный закуток гостиной, служивший кухней, прокрадываясь, как большая кошка.

— Здесь все чисто? — вдруг спросил он.

— Да, — кивнула девушка. Она взглянула снизу вверх в лицо Ника. — Я тебя раньше не видела.

— У тебя здесь что–то нечисто, — сказал Дзета; он стоял у мусоропровода, шаря там рукой; внезапно он вынул оттуда пакет, который был прикреплен где–то внутри. — Ну и лопухи вы, ребята.

— Я и не знала, что он там, — резко и твердо ответила девушка. — Все равно, он был закреплен так, что, если бы какая–нибудь ищейка и прорвалась в дверь, мы легко смогли бы сбросить его вниз, и никаких улик бы не осталось.

— А они закупорили бы мусоропровод, — бросил Дзета. — И поймали бы пакет где–нибудь на втором этаже, до того, как он попал бы в печь.

— Меня зовут Чарли, — обращаясь к Нику, сказала девушка.

— Девушка по имени Чарли? — удивился он.

— Шарлотта. — Она протянула руку для пожатия. — Знаешь, а я, кажется, догадалась, кто ты такой. Ты нарезчик протектора у Дзеты в мастерской.

— Да, — кивнул он.

— И тебе нужна подлинная брошюра? А платить за нее будешь ты или Дзета? Ведь Дэнни больше не намерен отпускать в кредит; ему нужны юксы.

— Заплачу я, — сказал Дзета. — По крайней мере, на этот раз.

— Они всегда так делают, — заметила Чарли. — Первая брошюра бесплатно; вторая стоит пять юксов; следующая — десять; потом…

Дверь квартиры открылась. Все замерли, затаив дыхание.

За дверью стоял симпатичный парень, представительный, превосходно одетый, со светлыми вьющимися волосами и большими глазами; и все же, несмотря на всю его привлекательность, какое–то напряженное выражение сковывало его лицо, делая его неприятным и жестоким. Он быстро оглядел Дзету, затем Ника — за несколько безмолвных мгновений. Потом он захлопнул за собой дверь. Заперев ее на засов, он прошел через комнату к окну, выглянул наружу, постоял там, грызя ноготь большого пальца, — он излучал вокруг себя какие–то зловещие вибрации, словно должно было произойти что–то ужасное, что–то, что разрушило бы весь мир… «Словно, — подумал Ник, — он сам собирается это сделать. Он собирается всех нас избить». Этот парень источал ауру силы, но сила эта была нездоровой; она была какой–то перезревшей, как и его слишком большие темные глаза и вьющиеся волосы. «Дионис из сточных канав этого города, — подумал Ник. — Итак, это торговец. Тот, от кого мы получим подлинные тексты».