Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дима Ломов все-таки исполнил свою мечту, бахнул в воздух предупредительный выстрел, прямо под ухом своего конвоируемого. На этом всякое сопротивление путейцев было закончено, все стояли с поднятыми руками, кроме Диминого клиента. Одной рукой он осторожно держался за контуженное ухо. Затем началась обычная рутина: вызов следственно-оперативной группы, осмотр гаража и прицепа, куда уже были погружены четыре покрышки и лобовое стекло, снятое с стоящей в гараже «копейки».
— Паша, а все-таки, зачем мы ждали, пока они машину раскурочат — Дима шагал рядом со мной, счастливо насвистывая, позабыв о своих, испорченных о ржавую крышу, брюках и форменной рубашке.
— Братан, если бы мы сразу туда пошли, то в лучшем случае прихватили бы этих двоих, которые только пытались вскрыть гараж. А когда следователь под протокол изъял в рабочем прицепе похищенное имущество, никто из бригады не может сказать, что он был не в курсе дела. А семерых раскручивать на все кражи гораздо проще, чем двоих.
Глава 11
Кадровая комиссия
Из-за единственного в округе работающего электрического столба навстречу мне шагнул долговязый парень, на вид лет восемнадцати:
— Слышь, земляк, деньгами надо поделиться!
Оглянулся, со всех сторон, словно мухи на гавно, из темноты спешили тени. Шестеро, хреново. Биться с ними не вариант, шестеро запинают, даже не запыхавшись. Ещё был шанс добазарится, разойтись краями, но шанс испарился, пока в круг мерцающего электрического света шагнул седьмой— Рыжий. Узнавание, радость от нечаянной встречи, предвкушение — эмоции промелькнули на его лице, рот раскрылся в восторженном крике:
— Пацаны, а это же…
Я двумя руками ухватил своего знакомого за тонкую кофту и с силой дёрнул его к столбу, затем не теряя темпа, взревев, как раненый кабан, оттолкнул плечом долговязого, и помчался в спасительную темноту. Бег никогда не был моим любимым времяпровождением, но сегодня я отдался этому занятию всей душой. Мои визави растерялась, потом поднимали мычащего Рыжего, то се… Звуки погони раздались только через двадцать ударов сердца. Забежав за угол здания школы, я спрыгнул в приямок третьего от угла подвального окошка, и сжавшись, притаился в тени. Топот ног, азартные крики преследователей, удаляющиеся от моего укрытия, наконец все стихло. Я вылез из бетонной ямы и выглянул за угол. Под фонарём, держась за столб одной рукой и задрав голову вверх, чтобы не капала кровь, стоял несчастный Рыжий, чей разбитый нос с видом знатока осматривал ещё один знакомый персонаж — Коля Сапожников, по кличке Сапог. Третий, которого я не знал, заботливо поддерживал Рыжего за плечо. Значит, где-то там, в темноте, рыщут еще четверо, вероятно, разбившись на пары. Не выходя из тени кустов, я проскользнул мимо громко матерящихся парней, и быстрым шагом двинулся к метро.
— Разрешите? — ровно в десять утра я вошел в кабинет заместителя начальника отдела по политической подготовке. В кабинете, кроме хозяина, подполковника милиции М., присутствовали другие официальные лица, из которых я знал только своего ротного.
Я сделал один строевой шаг, и доложился о прибытии, с тупым выражением лица уставившись на ухо замполита. Подполковник делал вид, что изучает документы, лежащие перед ним, не замечая моего присутствия, остальные с индифферентным видом любовались портретом Горбачева М.С., висящий над головой подполковника М. Наконец замполиту надоело валять дурака, и он поднял взгляд на меня:
— Ну и что ты тут шагистикой занимаешься, лучше бы дома так шагал, а то жалобы на тебя не успеваем разбирать…
Мой ротный не выдержал и ухмыльнулся. Подполковнику М. это не понравилось:
— Сергей Геннадьевич, я что-то смешное здесь говорю?
Ротный встал и пальцем потыкал в какую-то бумажку, лежащую перед замполитом, очевидно в жалобу, где меня обвиняли в хождении строевым шагом под дверью соседки в ночное время. Замполит выпучил глаза, но справился с ситуацией, и стал просматривать другие жалобы, заявления и коллективные обращения.
— Громов, ты с кем живешь?
— Один.
— Тут написано, что ты дома притон устроил, шалав водишь.
— Товарищ М., вы сейчас мою невесту шалавой назвали как коммунист или как заместитель начальника отдела по политическому воспитанию?
М. хрюкнул и раздраженно отбросил бумагу:
— Громов, я никого никак не называл, z просто зачитал текст заявления.
— Старушка головой скорбна, и на учете у психиатра состоит, а вы за ней как… гхм, глупости повторяете.
Замполит понимал, что нить заседания он теряет, поэтому с новой силой углубился в бумаги по моему персональному делу. Через пару минут он, вернув самообладание, с раздражением бросив ротному:
— Сергей Геннадьевич, я не вижу его объяснительной!
— Он два дня на выходных был, не смогли его дома застать.
— То есть ты, Громов, отдыхать любишь?
— Никак нет, товарищ подполковник, позавчера ночью, оставшись работать в личное время, в составе поста двести двадцать шесть, совместно с автопатрулем двести девять, задержали семерых воров, вскрывавшись гаражи. Я работать люблю — я скромно шаркнул ножкой: — Разрешите вопрос, товарищ подполковник, я слышал, что наши задержанные дают показания на два десятка краж. Поэтому у меня вопрос- нам за сколько раскрытий премии дадут?
Как он орал, как орал. Очки, в тоненькой золоченной оправе, соскользнули с вспотевшего носа политработника, и упали на стол, руки беснующегося замполита беспорядочно хватали бумаги из моего персонального дела и махали перед моим носом, чтобы затем отбросить их в сторону и схватится за новые. Из воплей зама я узнал, что я рвач, хапуга и недостоин служить в доблестной милиции, что я случайно попал на задержание, а своим тупым, жадным умишком ни на что самостоятельное не способен, и пока он здесь замполит, ни в одном приказе на поощрение за раскрытие преступления в составе поста или патруля, моя фамилия фигурировать не будет.
Наконец, подполковник успокоился, отдышался, а потом почти спокойным голосом спросил, почти по-доброму спросил:
— Сергей Геннадьевич, а может уволим его? Я чувствую, это будет лучшим выходом. Нам всем спокойней будет. Завтра отправим в областное УВД на кадровую комиссию, и все, пусть умничает