в женское платье и с женской прической), с портретом молодой венецианки, написанным в 1505 году, сходство двух разнополых людей поражает! Проведенные компьютерные исследования этих произведений убедительно показывают, что все параметры изображенных частей тела Дюрера и венецианки равны. Пожалуй, оба гения невольно (а может быть, намеренно?) воплотили в своей жизни и творчестве платоновский (Конфуция) миф о серафимах – двуполых существах, из зависти разрубленных богами на две разнополые половинки и тем самым обреченных вечно искать свою вторую половинку и вечно ошибаться…

Итак, у Джоконды есть соперник, не менее, чем она, приковывающий к себе внимание, правда, в основном, особ женского пола: в венском музее около «Портрета молодого человека» (1521) Дюрера всегда многолюдно. Правда, если Джоконда очаровывает улыбкой, то молодой человек Дюрера – взглядом. Кстати, он – отнюдь не идеал мужской красоты, как не идеал женской красоты Мона Лиза.

Современному знатоку анатомии, физиологии и души человека хорошо известно, что красота человека, человеческого тела в его асимметричности. Остается удивляться, как этого не заметили ни Леонардо да Винчи, ни Альбрехт Дюрер? Симметричный живой человек безобразен, неловок и неуклюж. Оживи, например, Аполлон Бельведерский, – он вмиг превратился бы в урода (Стендаль).

…Женщина, собирающаяся стать матерью, должна знать, что Дюрер дал точный прогноз перспектив ее разрешения от бремени, обратив внимание на область внизу спины, названную им ромбом Венеры – конец грудных позвонков (верхняя точка), самые высокие точки подвздошных костей и конец копчика. Так вот, если верхний угол ромба острый или вместо ромба квадрат, то женщине даже с широким тазом грозит кесарево сечение. Если же верхний угол ромба хоть на один градус больше прямого угла, то женщина даже с узким тазом родит сама. Женщины, у которых ромб Венеры выражен за счет жировой прослойки, по наблюдениям Дюрера, чрезвычайно сексуальны.

В 1514 году, во время работы над гравюрой «Меланхолия», Дюрер следил за появившейся яркой кометой. «Меланхолия» – самая загадочная из трех «Мастерских гравюр» Дюрера и одна из любимых его работ. О ней написано очень много, каждый штрих подвергался тщательному анализу. При этом очень часто привлекались астрономия и астрология. И, конечно, в первую очередь, внимание обращалось на комету.

Очень многое в этой гравюре, в том числе и комета, связано с символикой планеты Сатурн, покровительствующей меланхоликам. Бог этой планеты старше остальных богов, ему ведомы сокровенные начала Вселенной, он стоит ближе всех к источнику жизни и воплощает высший интеллект, поэтому лишь меланхоликам доступна радость открытий. Выделялись три типа меланхолии; первый тип – люди с богатым воображением: художники, поэты, ремесленники, второй – люди, у которых рассудок преобладает над чувством: ученые, государственные деятели, третий – люди, у которых преобладает интуиция: богословы и философы. Художникам доступна только первая ступень. Поэтому Дюрер, считавший себя меланхоликом, выводит на гравюре надпись MELENCOLIA I. Крылатая женщина неподвижно сидит, подперев рукой голову, среди разбросанных в беспорядке инструментов и приборов. Рядом с женщиной свернулась в клубок большая собака, символизирующая меланхолический темперамент. Эта женщина – своеобразная муза Дюрера – печальна и мрачна, крылата и могуча, но не может проникнуть за видимые явления мира и познать тайны Вселенной. Эта невозможность сковывает ее силу и волю.

Дюрер создал эту гравюру для эрцгерцога Максимилиана I, панически боявшегося зловещего влияния Сатурна, поэтому на голове у женщины венок из лютиков и водяного кресса – средство против опасного влияния планеты. Рядом с лестницей, на стене изображены весы. В 1514 году, в год создания гравюры, Сатурн находился именно в созвездии Весов. Там же в 1513 году произошло соединение Сатурна, Венеры и Марса. Это явление хорошо наблюдалось на утреннем небе. До этого Венера и Марс находились в созвездии Девы. Со времен античности считалось, что такие схождения планет являются причиной появления комет. Комета, которую видел Дюрер и запечатлел на гравюре, двигалась именно к тому месту в Весах, где находился Сатурн, став, таким образом, еще одним символом меланхолии. Эта комета появилась в конце декабря 1513 года и наблюдалась до 21 февраля 1514 года. Она была видна на протяжении всей ночи.

До сих пор большинство психиатров отождествляют меланхолию и депрессию. Словно не замечая их психопатологические различия. Они, действительно, не качественные, с точки зрения синдромологии. Только феноменология делает эти различия наглядными и показывает их существенную разницу. Функциональная асимметрия ставит все точки над I, показывая феноменологию нарушения аутоидентификации трансвестита.

Система пропорций, разработанная Дюрером, получила всеобщее признание. За её основу Дюрер принял рост человека (h), подразделив его на элементы.

Дюрер предлагал и другой способ измерения пропорциональности человека: параметры головы человека (от подбородка до крайней точки затылка) должны укладываться в ширину и длину тела без остатка. А так же у пропорционального человека тело может быть разложено на геометрические фигуры, которые будут правильными.

Из диспропорции Дюрер выводил все болезни, скоропостижные смерти, дурной характер, дурные наклонности.

…А, вот последние данные О моне Лизе и Витрувианском человеке. Любую загадку, даже оставленную человечеству гением, время непременно разгадает!

МОНА

«Il tempo avanza a passo diverso con diverse persone. Ti dirò con chi il tempo va d′ambio, con chi il tempo va al trotto, con chi il tempo va al galoppo, e con chi sta fermo».

Я перевела эти слова Вильяма Шекспира о времени и о нас, кто время может изменять в силу своего характера, на итальянский язык, потому, что хочу писать об итальянке – Моне Лизе. В ее фамилии «Джоконда», мне всегда чудилось что-то зловещее, змеиное (кстати, не мне одной, а Наполеону тоже, когда Ritratto di Monna Lisa del Giocondo, висел у него в спальне дворца Тюильри). А Джоконда, скорее всего фамилия ее мужа, флорентинца, торговца шелком… Лиза была третьей женой Франческо дель Джокондо – так пишут. Две предыдущие жены умерли, едва достигнув бальзаковского возраста. Конечно же, я не рассчитываю поставить все точки над «и»! Вероятно, Мона Лиза будет сводить с ума своей загадочной улыбкой… вечно! Сразу хочу «приземлить» своих читателей, показать, что не буду захлебываться в похвале создателю Моны, как некогда великий итальянец, который и в глаза не видел портрета Моны, тем не менее, описал его и все малейшие детали Моны (корешки волосиков на ее лице и поры ее божественной кожи, испарину на лбу, влагу глаз и т.д.) – Вазари. Воспринимая Мону, как женщина, я почему-то всегда вспоминаю, что если во Флоренции «Мона» или «Монна» суть сокращенное мадонна, то в Венеции «мона» – женский половой орган… Не буду дальше развивать эту мысль. Вот сразу еще одна загадка: имел ли в виду Леонардо венецианскую мону, когда писал с «невероятной страстью» (как отмечают многие знатоки) портрет жены торговца шелком? Теперь небольшое отступление.

Муза для мужчины-творца, это намного больше, чем просто аллегория или миф. Вспомним Пигмалиона – царя и скульптора, который сотворил из слоновой кости свою Музу. Афродита сжалилась над ним и оживила холодную кость. Ожившая муза Пигмалиона родила ему троих детей. Жан Жак Руссо, понимал Пигмалиона и дал имя его музе-жене: Галатея. Я убеждена, что все споры о возлюбленных – у Данте была Беатриче, у Петрарки – Лаура, для Боккаччо грезы о музе олицетворялись в образе Фьяметты, или… о Дульсинеи Тобосской «хитроумного идальго» Дон Кихота Ламанчского, – бесперспективны. Как безнадежно гадать, кому свои сонеты посвящал Вильям Шекспир. Гораздо хуже, когда музы из такой же плоти и крови, как сам творец. Тогда… прямая линия от «Я помню чудное мгновенье…», до «наша вавилонская блудница Анна Петровна», или еще хуже – «корова»!

Теперь о «ключе» к загадке, интриге и к всей прелести Моны Лизы – к улыбке! Она действительно гипнотизирует. И не только толпу, которая созерцает, скоро половину тысячи лет, эту улыбку, с открытыми