Но с зажмуренными глазами разве увидишь свою родную деревню? Набрался Кузя храбрости, открыл глаза и смотрит вниз. Сам только крепче в хвост вцепился. Смотрит, удивляется — до чего прекрасна земля с такой высоты! Все маленькое-маленькое, как игрушечное.

Любовался Кузя, удивлялся. Много интересного увидел внизу, много поучительного. И вдруг смотрит и глазам своим не верит — знакомая речка, знакомый лес. Вон и два домика Бабы-Яги — для хорошего настроения и для плохого. А вон болото, и по болоту кикиморы прыгают. А вон и домик — самый-самый лучший на свете!

— Ура-а! — закричал Кузя. — Домой прилетели!

Прилететь-то прилетели. Только вот всадницам было с Кузей не по пути — они на землю спускаться не собирались.

— Тпру! — закричал Кузя лошади.

Какое там! Разве до нее докричишься? Вон какой грохот и шум стоит. Да и до ушей этой лошади было — как до ярмарки на телеге.

Смотрит Кузя вниз с отчаяньем — деревня его все ближе и ближе. Вон и бабка Настя на порог вышла, руку к глазам приложила, на небо смотрит.

— Прощай-прощай, родимый дом! Унесут меня эти бешеные лошади далеко-далеко и бросят, косточек не соберешь! — запричитал домовенок.

И вдруг видит — его всадница шлем сняла и волосы распустила. А волосы у нее длинные-предлинные, до самой земли достают и теплым дождиком сыплются. Изловчился Кузя и схватил одну прядь, которая по ветру развевалась. Обхватил ее крепко-накрепко и соскользнул-полетел до самой земли.

А в это время в деревеньке все ждали дождя. Ждали его с большим нетерпением. Ведь с тех пор, как пропал домовенок Кузька, все пошло наперекосяк.

Кудель перепутывалась, опара не поднималась, борщ прокисал, курицы не неслись, лошадки хромали. Да еще и лето выдалось засушливое — долго-долго дождя не было. Того и гляди, весь урожай сгорит под горячим солнышком.

Приуныли жители деревеньки. Затихли песни и смех, не стали по вечерам хороводы водить. На улице ходили неопрятные, с соседями не кланялись, а только хмурились.

Еще день дождя не будет — и погибнет урожай, который с таким трудом вырастили. И придет зима — долгая, злая, холодная. Приведет она с собой метели да пургу — ледяную ногу. А сзади приплетется костлявый голод. Страшно было всем и грустно.

— Чем же мы обидели домовеночка? — переживала бабка Настя.

Она уж и сливок в блюдечко наливала, и хлебушек с медом крошила. Все стоит нетронутое, а домовенка нет. В хозяйстве все тяп-ляп, как ни старайся — не справишься. Грустили люди по домовенку, да что поделать? Нужно жить-поживать.

А сегодня увидели над горизонтом маленькое серое облачко. Все повыходили из домов, стали ждать — прилетит тучка с дождем или мимо пройдет? И видят — летит туча грозовая, черная. Громом грозит и молниями плюется. Страшно! Но из такой тучки может и дождик пролиться.

Наползла туча на солнце, все небо закрыла. И тут — как ливанет! Дождик летний, теплый, щедрый полился на землю. Сразу растения подняли свои листики, зазеленели. Сразу из речки вынырнули русалки и стали играть в салки. И даже кикиморы на болотах захлюпали по грязи, зачавкали.

А дети выскочили на дорогу и стали бегать-резвиться, по лужам голыми ногами шлепать. Всем принес дождик радость.

И так все были заняты дождиком, что никто и не заметил, как с неба верхом на блестящей дождевой капле на землю шлепнулся маленький домовеночек с маленьким сундучком. Упал на большой капустный лист в свой собственный огород и отлетел в грядку с помидорами. Стукнулся головой о крепкий помидорный бок, тот даже зазвенел.

Лежит Кузька, не дышит, ножкой-ручкой не колышет. Открыл глаза, смотрит на небо, а оттуда — капли большущие летят и ему прямо в нос метят.

Подскочил Кузенька и заверещал, как зайка:

— Не трогайте мой нос! Он у меня махонький, кнопочкой, а вы вон какие большие да мокрые!

Но дождинки не слушали его, а все по листьям шлепали — шлеп! шлеп! В темечко домовенку — бум! бум! В бочку у забора — кап! кап!

Кузька спрятался под деревом — смотрит вокруг и глазам своим не может поверить. Вот же он — родной огород! Вон и грядка с капустой — только кочаны на ней большие стали. А вон и кот Тимофеич как ошпаренный от дождя убегает, толстыми лапами перебирает.

— Ура-а! — обрадовался Кузя. — Я дома!

Подхватил свой сундучок и вприпрыжку по лужам поскакал к домику с русалками на ставнях. И даже дождик не мог его испугать.

Прибежал, вспрыгнул на крыльцо. С крыльца — в сени, из сеней — в горницу, а оттуда до печки — рукой подать. А за печкой тепло, уютно. Прижался Кузька к печкиному горячему бочку, свернулся клубочком, как шаловливый котенок, и уснул крепко-крепко.

А когда проснулся, понял, что вот теперь он действительно самый счастливый домовенок на свете.

Бабка Настя вернулась домой и видит: коврижка пропала, а вместо перепутанных ниток в корзинке аккуратненько лежат смотанные клубочки — круглые-прекруглые, пушистые-препушистые.

— Никак домовенок наш вернулся! — ахнула бабка Настя. — Наверное, это он за дождем за три моря ходил, — решила она и налила домовенку в блюдечко свежего парного молочка — пусть порадуется.

Вскоре слух о том, что вернулся домовенок Кузя, разнесся далеко-далеко и достиг дальней деревеньки, в которой жили все Кузькины друзья. Услыхали домовые эту новость и засобирались в путь-дорогу — домовенка повидать да волшебные истории про его странствия послушать.

Приходят в Кузькину деревню, а у его дома — целая толпа собралась. Протолкались домовые и видят: сидит Кузя в новой красной рубахе и чай из блюдечка пьет, сахарком прикусывает. А сам — важный-важный.

— Ну-ка, Кузьма, — говорит кто-то, — расскажи-ка нам, где был, что видел?

Кузька чаю прихлебнул, сахарком похрустел и говорит:

— А дело было так. Собрались мы как-то со своим хозяином на ярмарку — людей посмотреть, себя показать. Меня хозяин в расписные дорожные хоромы поселил, а сам на телеге поехал. Приехали, а там народу — тьмища, товаров — тыща. И всякие чудные вещи происходят. Смотрю я…

— Не, Кузьма, ты нам про это не рассказывай — мы на ярмарке были! — перебили домовенка. — Ты нам про чудищ расскажи.

Кузька важно так кивает:

— Ну, про чудищ — так про чудищ. Всяких разных я видал. И с человечьей головой, и со змеиным телом, и с тремя хвостами. А еще со змеиной головой, человечьим телом да с копытами. Видал и людей летучих, и людей-коров. Они землю едят, а драгоценные камни выплевывают. А русалки тамошние — с корову величиной. Глаза — как плошки, хвосты — как деревья, а вместо рук — клешни, как у рака!