Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юля мрачно покусывает серьгу в губе.
— Моя…
Соня отодвигает тарелку с надкушенным пирожным.
— Я интервью с ним читала в «Космополитене». У заказчика в сортире нашла — не иначе, как его жена почитывает. И там черным по белому Воропаев говорит, что всю жизнь мечтал разработать ткань из тисненой кожи, такую, чтобы сливалась с женским телом и чтобы непонятно было, на что нанесена татуировка или рисунок — то ли на платье, то ли на плечи. Это же твоя идея! Помнишь, мы еще когда этим забавлялись? Ты нас чулками обматывала и разрисовывала.
— Да, сволочь он, — соглашается Юлька. — Мать мою обобрал: говорит, вложи, Лариса, деньги в меня, и твоя дочь станет звездой моего модного дома. Мамаше-то что, она башли ему кинула и в Канаду свою — шнырк, а я сто лет на него ишачу, — она безнадежно машет рукой. — Ай, ладно… А у тебя как с работой?
Нонна в ответ так же безнадежно машет рукой:
— Не расстраивай меня! Мне кажется, это никогда не кончится. Девочки, это кончится когда-нибудь?
Девочки в ответ только плечами пожимают, а Нонна рисует картину безнадежной реальности, будто только впервые ее увидела.
— Все эти разовые работы, весь этот кошмар ежевечерний: что завтра будет? За квартиру заплатить, за Мишину школу заплатить, матушке женский роман и непременно португальские туфли… Почему она, девочки, любит португальские туфли? — Нонна призывает к ответу посетителей кафе. — Скажите мне, люди добрые…
А что они скажут? Они ведь знают Араксию Александровну. А у той — моложавой эффектной брюнетки с породистым кавказским лицом — насыщенная личная жизнь. Сейчас она царственно восседает в кресле с высокой витой спинкой и гадает на кофейной гуще соседке-проститутке, мечтающей выйти замуж за клиента, как Джулия Робертс в «Красотке». Араксия Александровна гадает всем, никому не отказывает. Но только когда Нонны нет дома. Нонна гоняет посетителей, а то ведь не дом, а отделение психиатрии — после предсказаний матери многим становится плохо. Но сейчас дочери нет, и соседка внимает Араксии, по-бабьи зажав рот ладонью. Гадалка упивается своим могуществом. Сын Мишка, пользуясь тем, что матери нет, а бабка временно нейтрализована, приподнимает учебник по физике, а под ним обнаруживается эротический журнал, в котором работает мать. Миша с торопливым интересом разглядывает фотографии красоток. Сколько раз Нонна обещала себе не раскидывать по дому этот сомнительный журнальчик!
Юлькин голосок возвращает ее к реальности:
— Не понимаю, Нон, просто не понимаю. Ты — режиссер. Режиссер! Я даже… даже… — она подбирает слова, — так просто и выговорить не могу это слово. На языке жужжит… Многие мечтают только рядом с театром постоять. Не я, а вообще. Я-то театр ненавижу. Но многие любят. A ты занимаешься бог знает чем, только не этим своим вонючим театром.
Нонна опускает глаза. Она готова вот-вот расплакаться. Умеет же Юлька испортить настроение! Сонька вступается за подругу:
— Не расстраивай ее. Она уже забыла, чем пахнут кулисы…
Но та уже рыдает:
— Пы-ы-ы-лью…
Соня и Юля почти хором:
— Что?
— Чё?
Нонка даже когда плачет, стремится быть обстоятельной:
— Кулисы пылью пахнут… Вкусно так, как из бабушкиного сундука-а-а-а… Да какой я режиссер. Я уже забыла, что я женщина-а-а-а… Скачу с работы на рабо-о-о-ту…
— А я ее понимаю. Ей ребенка кормить. Я ведь тоже не мечтала оказаться на стройплощадке. Я искусствовед, я хочу одеваться в струящиеся шелка, а не в рабочую робу…
Юле есть что на это ответить:
— Ты вообще молчи. У тебя ртов больше, чем волос на голове.
Она достает очередную пачку жвачки и нервно рвет упаковку.
Это всем известно — Соня любит свою родню. Подруги подругами, а родственники — святое. Она немного смущается этого, потому говорит:
— Ну, а как ты думаешь? Когда за кого-то отвечаешь…
— Ты хочешь сказать, что я ни за что не отвечаю?
Юля запихивает в рот две пластинки фруктовой жвачки и начинает двигаться в такт музыке, которая снова стала громкой.
— А что, отвечаешь?
Соня скептически смотрит на подругу, которая уже вовсю «растанцевалась» на стуле. Она дергает ее за рыжий локон.
— Как пацанка, честное слово. Вечно выкрасишься в какой-нибудь ядерный цвет, напихаешь в рот резины… А ты ведь женщина за тридцать. Инфантильная личность!
А Юля как оглохла. Не слышит колкостей. Она встает и начинает приплясывать на месте. Она знает, что девчонки правы. А они знают, что в тишине пустой квартиры только роскошный пушистый, невероятных размеров кот Степан развалился на пестрых восточных подушках на огромной тахте. Сейчас он тревожно поднял голову, прислушиваясь к шорохам на улице. Да, ни за кого не отвечает в жизни наша Юля. И поэтому она танцует — одинокая и свободная. Юные посетители со скептической улыбкой наблюдают за ней. Пожилых иностранцев, напротив, радует подобная непосредственность, и они с энтузиазмом хлопают в ладоши в такт музыке, помогая танцевать русской леди.
— Для себя живу, да!
Нонна невозмутимо улыбается. Юлька всегда была такой. Другой ее и представить невозможно. Но Соня ворчит:
— Вот и я говорю… ни за что не отвечаешь.
— Ни за что не отвечаю?
— Ага.
— Не ссорьтесь, девочки, — просит Нонна, вновь ощутив главную миссию своей жизни — мирить и соединять. Так в гороскопе написано. Правда, Нонна не помнит, в ее ли? Она делает знаки Соне, мол, хватит на сегодня, а Юле терпеливо объясняет: — Она хотела сказать, что ты немного…
Юля улыбается и снова усаживается за стол.
— Вы правы, правы. Я ни за что не отвечаю. Так было всегда. Мне тридцать четыре, а я еще не купила сама ни одной крупной вещи. Квартиру мне подарила мама, машину муж. Мужа мне подарила мама. А маму подарила рыночная экономика…
— Может, тебе все же уехать в эту Канаду… Ведь тебя ждут в этой Канаде мерзкой. Мама ждет и муж…
Но Соня — против:
— Да какой он ей муж… Фикция одна.
— Почему фикция? У них был такой красивый роман… Они гуляли, взявшись за руки…
Юля, усмехнувшись, вытаскивает жвачку и с остервенением бросает ее в пепельницу:
— Ноник, ты как цветок у нас… Наивная такая. Просто мамаша моя побоялась, что я сделаюсь лесбиянкой, и бабосов ему заплатила, чтоб он на мне женился.
— Врешь! — даже Соня не ожидала такого поворота.
Нонна шепчет от ужаса:
— Откуда ты знаешь?!
— Да он нормальный мужик оказался. Рассказал мне все. Говорит, я с тобой познакомился, полюбил и теперь так просто женюсь. Я говорю, так просто ты лучше не женись. А он говорит, не могу, поскольку деньги уже заплачены. Я и вышла. А, все равно. Все мужики — козлы.