влияние его собственные работники-кикуйю. Рональду Стэннарду удалось заставить его думать о чем-то другом.

Леон наблюдал, как Аткинсон пару раз теребил газон, затем начал двигаться, набирая темп, пока не начал бежать, приближаясь к калитке.

- Я бы предпочел встретиться лицом к лицу с атакующим слоном, - пробормотал Леон, когда Аткинсон швырнул тяжелый красный шар в Стэннарда, находившегося в двадцати двух ярдах от него. Мяч летел со скоростью почти девяносто миль в час, когда ударился о землю. Он поднялся с обожженной солнцем, сильно раскатанной земли и, как ракета, устремился к центру лица Стэннарда.

Харриет ахнула и в ужасе поднесла руку к лицу, пораженная откровенной враждебностью Аткинсона.

Стэннард ударил по мячу, когда тот едва не врезался ему в переносицу. Резкий треск эхом прокатился по земле, словно выстрел, когда он швырнул его через изумрудно-зеленое поле, пока он не столкнулся с пограничным забором перед павильоном - четыре пробега.

Зрители разразились бурными аплодисментами. Те, кто сидел, вскочили на ноги, чтобы выразить свое восхищение, когда мальчик-кикуйю, меняя металлические цифры на табло, перевел счет Стэннарда с сорока восьми до пятидесяти двух.

Капитан "губернаторского XI" Артур Хендерсон был бэтсменом, не наносящим ударов. Под аплодисменты он подошел к калитке, чтобы перекинуться парой слов с героем своей команды.

- ‘Чертовски хорошо сыграно, мой мальчик, - сказал Хендерсон.

- ‘Благодарю вас, сэр, - почтительно ответил Стэннард, поскольку его шкипер был также самым старшим членом команды.

- Мы не хотим, чтобы местные парни выглядели глупо. Не очень хорошо для их морального духа и авторитета среди туземцев. Я был бы вам очень признателен, если бы вы не задерживались слишком долго у этой складки.

Стэннард понял, о чем говорит капитан. Ему приказали убираться. Он сделал еще три ядовитых выстрела, которые были его собственным, невысказанным способом сказать Аткинсону, что он о нем думает. Затем он бросил легкий улов следующему котелку, местному викарию, который был так поражен, что одна из его медленных, безобидных поставок могла обмануть могучего бэтсмена, что он чуть не выронил его.

Хендерсон одобрительно кивнул.

Когда Рональд Стэннард покинул поле, подняв биту в знак приветствия аплодисментам, он подумал о том, как будет гордиться его овдовевшая мать, когда прочтет его письмо с описанием матча. Вот он, гимназист, сын фабричного мастера и сортировщика на производственной линии, и его приветствуют с трибуны самые умные мужчины и женщины кенийского общества. Даже туземные слуги приветствовали его выступление вместе со своими хозяевами и хозяйками.

Это, подумал Стэннард, один из самых счастливых дней в его жизни. Самым счастливым было бы, если бы ему позволили выиграть столетие. Он не сомневался, что добьется своего.

- А, Кортни, - сказал сэр Персиваль Поттер, помахав ему рукой, первый и указательный пальцы которой сжимали сигарету, - подойди и поздоровайся с героем дня.

- ‘С удовольствием,’ сказал Леон.

Он огляделся, чтобы убедиться, что не покидает Гарриет, заметил, что она поглощена послеобеденной беседой с тремя другими женами, и подошел к председателю Ванджо.

Появился официант с подносом, уставленным напитками. Леон взял бренди с содовой и кивнул в знак благодарности, когда сэр Персиваль сказал: - "Стэннард, это Леон Кортни, человек, которого стоит знать".

- Очень рад с вами познакомиться, - сказал Стэннард, нервно моргая.

Его рукопожатие было мягким и влажным. Его смокинг был плохо сидящим и явно подержанным. Он держал что-то похожее на стакан апельсинового сока. Вряд ли он был тем же самым молодым человеком, что и бесстрашный бэтсмен, который был сенсацией дня.

Леон мало что знал, но Гарриет и ее друзья в этот момент размышляли, будет ли выступление Стэннарда в постели таким же спортивным и дерзким, как его отбивание, или таким же кротким и мягким, как его поведение вне поля. Однако это был чисто теоретический спор. Рональд Стэннард был девственником, который никогда не целовал женщину.

- ‘Поздравляю, - сказал Леон. - Великолепные подачи.

- ‘Большое спасибо, сэр, - сказал Стэннард.

- Как давно вы работаете в Доме правительства?

- ‘Около трех месяцев. Я пришел в Министерство по делам колоний год назад. Это моя первая заграничная командировка.

- ‘А что вы думаете о Кении?

Стэннард перевел взгляд с Леона на сэра Персиваля, пытаясь уравновесить свое желание дать Леону прямой ответ с осознанием того, что и он, и сэр Персиваль были очень влиятельными людьми, которых молодой младший чиновник не осмелился бы обидеть.

- По-моему, ситуация гораздо сложнее, чем я предполагал до приезда.

- Хорошо сыграно, - сказал Леон, одобрительно кивнув головой, так как видел, как тщательно Стэннард подошел к вопросу и как неуверенно молодой человек, должно быть, чувствует себя в подобном случае.

Леон родился, вырос и получил образование в Африке, и ему было наплевать на нюансы британской классовой системы. Но он слышал, что Рональд Стэннард говорил с местным акцентом, а не резким, аристократическим тоном других колониальных офицеров, которые играли в матче или присутствовали на нем. Их работа упала бы им на колени, как спелый плод. Стэннарду, должно быть, пришлось пробиваться наверх. Для многих членов белого кенийского общества, не в последнюю очередь для тех, кто скрывал свое скромное происхождение, это сделало бы Стэннарда объектом презрения. Для Леона Кортни это было достижение, достойное аплодисментов.

- Я как раз объяснял молодому Стэннарду, что некоторые члены моего клуба считают меня весьма либеральным,’ сказал сэр Персиваль. - Как вы знаете, я считаю, что цель белого человека в Африке - нравственная. Наш долг - подготовить туземцев к тому дню, когда они будут готовы управлять своими народами. Я сомневаюсь, что это произойдет при нашей жизни, но даже если мы не увидим плодов наших трудов, мы все равно должны посадить и взрастить семена, а?

- ‘Полностью согласен, сэр, - сказал Стэннард. - Для меня единственное оправдание империи - это благо, которое она может принести людям, менее удачливым, чем мы. Как вы думаете, мистер Кортни?

- Конечно, у нас есть такая обязанность. Но мы должны двигаться гораздо быстрее в направлении предоставления Кении независимости".

Стэннард удивился. - Как интересно. Почему вы так говорите?

- Отчасти из принципа. Я всегда больше верил в способности туземцев, чем большинство в этих краях.

- Вам следует знать, Стэннард, что