Вид Старой Басманной улицы в начале XIX века

Перед нами – редчайший памятник гражданской архитектуры XV – XVI веков, путевой дворец Василия III, отца Грозного! В древности здания легко убедиться, если, зайдя со двора, спуститься по ступеням каменной лестницы в помещение, ставшее полуподвальным, а некогда представлявшее приемные и жилые покои царя: об этом говорят высокие сводчатые потолки, кое-где проступившие из толщи штукатурки нервюры арочных проемов, да и произведенные архитекторами зондажи показали, что стены сложены из крупных квадров белого камня, а перекрытия усилены толстой свинцовой прокладкой.

Когда-то, в глухой XV век, по лесным непроезжим подмосковным дорогам к пристани на Москве-реке мужики, наряженные дворцовым приказом, везли на тощих своих животинах увязанные бечевой из конопли либо лыками аккуратно опиленные камни с великокняжеских каменоломен в Мячкове, где добывался тот известняк, из-за которого Москву прозвали белокаменной… Камень доставляли и сюда, в Басманную слободу, где царь затеял выстроить себе дворец, чтобы можно было передохнуть с приближенными в дальней дороге, на кою мы ныне затрачиваем двадцать минут… И вот возникли тут палаты с резными щипцами, затейливыми флюгерами и крытым крыльцом с пузатыми столбами, под нарядной бело-красной крышей.

А в помещениях, где ныне беленые дощатые перегородки, трубы отопления и потемневшие полы рабочей раздевалки, вдоль ярко расписанных стен чинно стояли обитые сукном лавки и лари, на которых сидели, подремывая, ближние люди из свиты, может быть, дожидался приема прибывший из дальних пределов царства гонец. Пышный государев поезд стоял у крыльца, и слобожане издали глядели на нарядных царских конюхов и стражу с золочеными бердышами…

Как же много видели и помнят камни этих простоявших пятьсот лет стен, сколько превращений испытал дом, пока шли мимо столетия, стирая с него отблески дворцового сияния и все глубже погружая в безымянную толщу обывательских строений! Вид этого немого свидетеля нашей истории располагает если не сравнивать «век нынешний и век минувший», то во всяком случае задуматься над удивительным свойством человеческих творений доносить до потомков глубокую суть создававших их поколений.

Встав спиной к путевому дворцу Василия III, увидишь в том месте, где Гороховский переулок, отходя от Старой Басманной, образует колено, нарядный и величественный фасад дома с колоннами, фланкированный двумя старинными флигелями – внушительный монумент размаху и роскоши гремевшей тут некогда жизни. Право, царь в начале XVI века строил куда скромнее, чем два столетия спустя могущественный Николай Демидов, самый богатый подданный Екатерины, владелец бессчетных душ и миллионов, заводчик, внук тульского крестьянина Демида Григорьевича Антуфьева и сын знаменитого Никиты Демидовича, возвысившегося при Петре кузнеца-оружейника. Любопытно, что этот Никита, только по личному приказу царя согласившийся принять пожалованное ему в 1720 году в ознаменование его подлинно огромных заслуг на поприще развития отечественного горного дела потомственное дворянство, наотрез отказался от орденов, чинов и других наград: в нем, вероятно, жила гордость знающего себе цену мастерового человека. Но не таковы были его наследники, в большинстве множившие доставшиеся им богатства, добивавшиеся почестей, титулов и отличий. Их судьба – фантастическое смешение злодейства и благородного служения России, дикости и просвещенного покровительства наукам и искусствам, щедрой благотворительности и непостижимой скаредности, чудачества и дальновидной деятельности. Евдоким Акинфович Демидов творил чудовищные преступления на своих Невьяновских заводах и жертвовал отцовский кабинет минералов де сиянс академии (Петербургской академии наук). Брат его Прокофий занимался ростовщичеством и преподнес Екатерине один миллион рублей на Воспитательный дом; он же пытался посадить в долговую тюрьму поэта Сумарокова, снимавшего квартиру в принадлежавшем ему доме и не уплатившего в срок грошовую аренду.

Проект дома в Гороховском переулке Николай Демидов заказал Матвею Казакову, который и построил его в 1780 году.

За истекшие двести лет дом подвергся лишь незначительным переделкам, фасад сохранился почти в первоначальном виде, кроме балюстрады, обегавшей по верху аттик, и заделанного в средней части здания арочного сквозного проема, ведшего во двор: на его месте вестибюль с тяжелыми колоннами. Этот дом заслуженно считается одним из лучших произведений великого московского зодчего. И кстати: можно ли догадаться, что, возводя хоромы Демидову, архитектор искусно встроил в них стоявший тут одноэтажный каменный дом? Зодчие в старину были, пожалуй, много бережливее нынешних, предпочитающих сломать и срыть все, выстроенное до них на месте сооружаемого ими, хотя бы тут находились и вполне пригодные капитальные постройки…

Особенно прославились интерьеры демидовского дома, отделанные с неслыханной роскошью: целая анфилада парадных покоев украшена вызолоченными резными узорами, фризами, карнизами и панно. Если бы не высокое мастерство исполнения, это изобилие золота выглядело бы чрезмерным, но каждая деталь, каждый вершок рисунка сделаны так искусно, столь художественно, они настолько разнообразны по манере, характеру позолоты, стилю узоров, что, переходя из одного зала в другой, только поражаешься удивительному вкусу и воображению художника, талантливости трудившихся здесь рук: перед глазами подлинные шедевры русского декоративного искусства.

В настоящее время дом занимает Институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии и в нем ведутся реставрационные работы, рассчитанные на полное восстановление казаковских интерьеров, одних из самых роскошных по богатству и совершенно исполненных не только в Москве, но и во всей стране. Добавим, что дом недолго оставался во владении Демидовых, он перешел сначала к князьям Куракиным, а потом был приобретен в казну, и в нем разместился Константиновский межевой институт. Первым его директором был Сергей Тимофеевич Аксаков, проживший здесь несколько лет на казенной квартире. Значительно позднее, в семидесятые годы, в Межевом институте проживала сестра Достоевского В. М. Иванова, и писатель, приезжая в Москву, останавливался у нее. Старая Басманная, вероятно, напоминала ему детство: именно на этой улице, в не дошедшем до нас доме, помещался старейший в Москве пансион Л. И.Чермака, в котором Достоевский провел три зимы (1834 – 1837).

Дом князя М.П. Голицына на Старой Басманной. Середина XVIII века, школа Казакова

Напротив Института геодезии высится величественный силуэт церкви Никиты Мученика, построенной известным архитектором князем Д. В. Ухтомским в 1751 году. То было время увлечения стилем барокко, и в этом здании воплощены его самые яркие черты. Закругленные формы, пышный декор, богатый орнамент, нарядные верхние оконца в причудливого рисунка наличниках, выступающий портик – все призвано придать церкви парадный вид и угодить вкусам прихожан, в большинстве дворян, наслышанных о Версале и европейских архитектурных модах. Предполагается, что под сооружением Ухтомского сохранились остатки кладки более древней церкви, поставленной здесь в 1517 году царем Василием III, торжественно встречавшим на этом месте иконы, которые перевозили из Владимира спустя почти двести лет после того, как митрополия была переведена в Москву и окончательно закатилась слава прежнего стольного города на Клязьме.