Конец недели несколько облегчил наше существование. В воскресенье Гебель, Герлоф и я поехали в Киль. Мы прошлись по книжным магазинам в поисках чтива на время долгих недель пребывания в море. В кафе отведали венского торта, а в нашем любимом ресторане «Ратс-келлер» заказали бифштекс на обед. Мы выпили немало мозельского, провозглашая тосты друг за друга и успешный боевой поход. И уже не приходило в голову, что первое же сражение могло оказаться для нас последним.

В понедельник 5 мая отремонтированная «У-557» покинула судоверфь. Она была выкрашена свежей серой краской, выглядела и пахла, как заново построенная и укомплектованная. День мы провели в бухте, совершая пробные погружения и другие манёвры, проверяя работу приборов и двигателей. Я был поражён высокой боеготовностью экипажа и отличной манёвренностью лодки. Хотя «У-557» имела водоизмещение 770 тонн, достигала 75 метров в длину и шести в ширину, она отзывалась на команды механика быстро и точно. Лодка была готова присоединиться к своим боевым подругам, участвующим в подводной войне.

9 мая «У-557» погрузила на борт продовольствие и боеприпасы. Жестяные банки, бочонки и картонные коробки были тщательно отсортированы и уложены в определённом порядке. В то время как снаряды для нашей 88-миллиметровой пушки и 20-миллиметровой зенитной установки нашли своё место в специальных помещениях, контейнеры с продуктами распределили по всей длине лодки. Я с удивлением наблюдал, как укладывается продовольствие на восемь недель. Его распихивали между трубопроводами и клапанами, шпангоутами и двигателями, шкафами и люками. Внушительные копчёные окорока подвесили в помещении центрального поста. Деликатесы, такие, как взбитые сливки, масло, кофе и чай, запер сам командир. Заправка «У-557» топливом была завершена 10 мая. Двенадцатого мы приняли на борт груз свежих овощей, яиц, хлеба и свежей воды, уложили кочаны капусты в последние свободные щели и свалили остальные овощи на три подвесные койки, позволяя им свободно качаться в носовом и кормовом отсеках.

Как только закончилась подготовка к плаванию, беззаботное настроение экипажа сменилось на серьёзное. Возвратившись в каюту на старом лайнере, я уложил все свои оставшиеся вещи в чемоданы, составил опись их содержимого и наклеил багажные ярлыки. В случае если я не вернусь, мои вещи будут отосланы домой. Затем я написал одно письмо родителям, другое – Марианне и был готов встретиться лицом к лицу с неизвестным.

Утром 13 мая «У-557» была готова к отплытию. По установившемуся обычаю, мы перед походом побросали за борт кое-что из своей одежды, некоторые личные вещи – письма, книги, зубные щётки, снимки родных или подруг. Брать с собой на борт бритвенные принадлежности запрещалось. Наши бороды должны были расти нетронутыми, поскольку запас воды на лодке ограничен и используется только для питья и приготовления пищи. Лейтенант Сайболд, ответственный за складирование продуктов, внимательно следил за нашими перемещениями. После многократных проверок он обнаружил несколько запрещённых бутылок ликёра, избыток одежды и сигарет. Постепенно Сайболд добился необходимого баланса между пожеланиями и реальными потребностями.

В 11.30 команда лодки собралась на лайнере для прощального обеда. К нам пришли и офицеры штаба Пятой флотилии, чтобы пожелать счастливого пути. Мы стали вдруг важными персонами – центром внимания. После лукуллова пира командующий флотилией предложил тост за командира и команду подлодки, а также пожелал нам успешного выполнения боевого задания. К этому он добавил:

– Поскольку у одного из вас сегодня день рождения, 13 мая становится благоприятным днём для начала похода. Пусть это будет знаком удачи, не покидающей вас всё время плавания. С днём рождения, курсант Вернер.

Я был взволнован. Подозреваю, что утечку моих биографических данных допустил Сайболд, который был знаком с ними.

С большим воодушевлением мы опустошили последние бокалы шампанского и высыпали на пирс. Морской оркестр играл бодрый марш, вокруг собралась большая толпа. Как только мы пересекли узенькие сходни, ведущие на «У-557», начались корабельные будни. Последняя перекличка, несколько команд – и швартовы сняты с кнехтов.

«У-557» отчалила задним ходом в полной тишине. Очень медленно она отошла от пирса, высвободила свои горизонтальные рули и затем увеличила скорость. В 50 метрах от пирса старпом развернул лодку на 180 градусов и приказал включить дизели. Весь корпус лодки задрожал от сильной вибрации, на мгновение чёрные клубы дыма вырвались из выхлопных труб. Сдвоенные гребные винты под кормой взбивали пенистые водовороты.

– Оба двигателя средний вперёд, курс 95, – раздалась команда.

«У-557» резко развернулась правым бортом и рванулась вперёд к центру бухты. Музыка оркестра постепенно затихала, толпа на пирсе расходилась.

Через час мы прошли по шлюзам плотины Холтенау в Северо-Восточный морской канал. Остаток дня и следующую ночь двигались с малой скоростью по узкому водному пути. На рассвете достигли западной оконечности канала ипштюзов, выходящих в реку Эльба у Брунсбюттеля, где нашего прибытия поджидали две другие подлодки.

В 10.00 наша «волчья стая» направилась в открытое море. Низкий берег вскоре превратился в тонкую линию, затем исчез за тёмным горизонтом. Лодки двигались в кильватерном строю, впереди – «У-557». До полудня была моя вахта. Я взбирался на мостик, чтобы отстоять четыре часа под командованием главного штурмана Визнера и третьего вахтенного офицера, в 8.00 и 20.00. Это было частью моих обязанностей во время похода. После короткого завтрака я вернулся на мостик, чтобы помочь в наблюдении за плавучими минами. Вскоре показался остров Гельголанд со стороны порта. Однако дождевая завеса сильно ухудшала видимость.

Лодки продолжали двигаться вперёд. К востоку за горизонтом показалась Дания. К западу, лишь в нескольких милях отсюда, почти у самой поверхности затаились обширные минные поля. После захода солнца я вновь взобрался на мостик на очередную вахту. Четверо из нас следили, не появятся ли в небе самолёты противника или дрейфующие мины на воде. Медленно смеркалось, море становилось всё темнее и темнее. У меня была уйма времени, чтобы общаться с Богом.

В полночь меня сменил на вахте Герлоф. Я нырнул в люк и спустился внутрь тёмного корпуса лодки. Рубка освещалась лишь слабым мерцанием фосфоресцирующего циферблата компаса. Центральный пост тоже был затемнён. Я с трудом различал приборы, вентили, переключатели, клапаны и другое оборудование. Небольшая лампа, основательно зачехлённая, бросала неяркий свет на штурманский столик. Я прошёл по шатающейся под ногами палубе в кают-компанию для унтер-офицеров, где за мной были закреплены крохотный рундучок и узенькая верхняя койка. Взобравшись в неё, я запер алюминиевый поручень ограждения и разместился между шкафом и стеной. Долгое время мне не давали уснуть ритмичный шум работающих дизелей, плеск воды о корпус лодки и мысли о морском походе на врага.

Около 6.00 я стал просыпаться. Лодку сильно качало. Мы вошли в пролив Скагеррак. В 8.00 я встал на вахту, одетый в тяжёлую промасленную робу. Море неистовствовало. Сквозь мостик проносились клочья морской пены и водяная пыль. Когда тяжёлые волны били в рубку, лодку нещадно трясло. Две подлодки – наши попутчицы – потерялись где-то в ночи. «У-557» одиноко брела в необъятной бурной морской пустыне. Вахтенные на мостике молчаливо осматривали море, горизонт и небо.