И тут же Логан обхватил ее голову руками, пропуская сквозь пальцы темные шелковистые пряди волос. Нежно, именно так, как сделал бы ее капитан Маккензи. По телу Мэдди побежали мурашки.

– Это был мой лучший карандаш, – сказала она.

– Подумаешь, карандаш.

– У меня таких только два. Мне прислали его из Лондона. Здесь их не купишь.

Маккензи нежно погладил ее по щеке.

– Он чуть не выколол мне глаз. А у меня их тоже только два. И распущенные волосы вам идут больше, чем тот странный кукиш на голове.

– Но, – хотела было возразить Мэдди, но передумала и лишь тихо вздохнула.

Логан обхватил ладонями ее лицо.

В ушах стоял гул. Мэдди уставилась на его губы.

– Мне это не снится, да? – прошептала она, и в тот же момент капитан прижался губами к ее губам.

Мэдди замерла. Отчего-то она думала, что инстинкт подскажет ей, что делать дальше, но чуда не произошло.

Возможно, если она целиком сосредоточится на процессе, ее постыдная неосведомленность не будет так очевидна. Возможно, Маккензи мог бы научить ее целоваться примерно так же, как небо учит озеро быть голубым.

Глупо было так рисковать. Он слишком рано решился на поцелуй. Логан понял это, едва его губы коснулись ее губ, и она словно одеревенела. Вот черт, если этот шаг оказался неверным, он отпугнул ее и со всеми его планами пора прощаться.

Впрочем, еще не все потеряно. Уж он постарается сделать так, чтобы этот поцелуй ей понравился.

– Ну, будет тебе, сердце мое. Полегче.

Маккензи был терпелив и нежен настолько, насколько может быть терпелив и нежен мужчина его конституции. И старания принесли плоды: Мэдди откликнулась на его нежность. Очень робко она провела губами по его губам, и, вместо того чтобы оттолкнуть его, как она собиралась, упершись ладонями ему в грудь, Мэдди теперь тянула его на себя, вцепившись в лацканы мундира. Губы ее разжались, и он быстро просунул между ними язык. Она тихо вздохнула, и Логан понял, что все делает правильно. Не торопясь, он исследовал недра ее рта языком, и терпение его было вознаграждено, когда она легко коснулась языком его языка. И тогда у него едва не подкосились ноги.

«Да! Вот это дело!»

Теперь маленькая кокетка имела кое о чем представление. Когда он наступал, она отступала; когда он брал, она отдавала. И наоборот.

Логан мог бы часами стоять у этого озера с зеркальной гладью вод и целовать ее. Он мог бы провести тут дни и месяцы, не прерывая своего приятного занятия, не замечая смены времен года. В ней было что-то особенное, какой-то особый вкус. Пряный, сладковатый, теплый. Вкус, заставлявший его желать вновь и вновь лакомиться им, вкус, пробуждающий желание.

Как бы там ни было, он не хотел напугать Мэдди слишком напористым натиском и потому заставил себя оторваться от ее губ. Логан забыл, что она стояла на камне, приподнявшись на цыпочки, и, когда он отпустил девушку, она едва не упала, качнувшись ему навстречу. И он поддержал ее, не дав упасть. Логан не думал, что делает, он вообще ни о чем не думал. Он лишь почувствовал телом ее тело: такое женственно-мягкое, такое теплое, такое живое под предательским траурным нарядом.

И тут Мэдди подняла на него глаза: большие карие глаза, словно у робкой косули. Губы ее раскраснелись, припухли и все еще были чуть приоткрыты.

«Святые угодники! У него и правда подкосились колени!»

Логан не лгал ей, когда говорил, что не верит в любовь, что ему от нее нужна лишь эта земля. Любовь – людская выдумка, но похоть – это не выдумка. И то, что он сейчас чувствовал, имело название – похоть. Он хотел Мэдди. Ее, а не ее землю или замок. По крайней мере, в эту самую минуту. Должно быть, это из-за того, что у него давно не было женщины.

Конечно, все дело в этом. Мэдлин даже не была в его вкусе. Будь у Логана выбор, он предпочел бы бойкую шотландскую девчонку со светлыми волосами и озорным блеском в глазах. И уж точно он и не посмотрел бы в сторону стыдливой англичанки, которая ни разу в жизни не целовалась. Хотя за внешней сдержанностью и стеснительностью скрывалась природная чувственность, которую сложно спрятать. Он не мог не задуматься о том, какой Мэдди может быть в постели, когда скинуты все покровы и отброшены все правила благопристойности.

Проклятие. Он опять думал о ней. Гадал о том, какая она.

Логан устал от этого. Слишком долго эта женщина занимала все его мысли. День за днем, ночь за ночью. Год за годом. Она стала его наваждением. Он должен был отыскать ее, увидеть ее, познать ее. Услышать, как она стонет от наслаждения. Хотя бы раз. Когда не остается вопросов, нет и необходимости получить ответ. Она перестанет его интриговать, и наваждение закончится.

Логан опустил ее с камня на землю.

– Капитан Маккензи, – чуть хриплым голосом сказала Мэдди, но он ее перебил:

– Логан. Думаю, теперь вам следует называть меня по имени. Так будет лучше.

– Пожалуй, вы правы, Логан.

– Так что вы хотели сказать?

Мэдди покачала головой.

– Я уже не помню.

Логан решил, что ее забывчивость – хороший знак.

– Пожалуй, я пойду. Надо мне почистить перышки и собрать своих людей, – сказал он. – И вы можете начинать готовиться к церемонии.

– Думаю, что недели мне хватит, – сказала Мэдди, – хотя я бы предпочла получить в свое распоряжение пару недель.

Логан покачал головой.

– Я не буду ждать неделю.

– Ладно, дайте мне хотя бы дня три. Я… У меня нет подходящего платья.

– Мне безразлично, какого цвета будет твое платье, детка. Какая разница, что снимать?

Мэдди молча уставилась на него.

Логан понимал, что не может медлить, потому что, давая ей время на раздумья, он рискует проиграть эту битву. Что, если она решит вообще ничего не предпринимать, пока он не перейдет от угроз к действиям. Логан скосил взгляд на горизонт. Вот-вот зайдет солнце.

– У вас есть три часа. Мы поженимся сегодня вечером.

Мэдди всегда отличалась от прочих девочек, и она всегда об этом знала. К примеру, она была уверена, что ни одна другая невеста не составила бы такой список неотложных дел накануне собственной свадьбы:

1) принять ванну;

2) причесаться;

3) одеться;

4) не забыть про крабов.

Через три часа, вымытая, причесанная и одетая, Мэдди стояла у аквариума и, как ни печально для нее, Мэдди, и для него, Рекса, Флаффи не подавала никаких признаков приближающейся линьки.

Простившись с крабами, Мэдди перешла на галерею, откуда могла наблюдать за приготовлениями к собственной свадьбе, которая должна состояться в полном соответствии с традициями Шотландского нагорья – родины ее жениха.