Неужели мне никто не нравился? Или они просто выбирали меня, а я соглашался? Может, я неосознанно жду, что кто-то другой сделает первый шаг? Здесь нужен более глубокий анализ.

Я держу в руках свой блокнот, расхаживая по больнице взад-вперед у конференц-зала. Джуничи внутри. Я слышу его голос, но не могу понять, что он говорит. Я также не слышу, чтобы говорил кто-то еще. Думаю, он разговаривает по телефону.

– Tu no dejes que esa gente te hable así[13].

Зато теперь у меня есть подсказки. Он определенно говорит по-испански. На каком диалекте, я понятия не имею. Это может быть мексиканский испанский, пуэрториканский испанский, кастильский испанский и так далее. Пусть это и не обязательно означает, что он частично латиноамериканец, но, по крайней мере, теперь я знаю о нем немного больше. Всю неделю мой разум находился в состоянии перетягивания каната, наполовину обеспокоенный предложением проекта, наполовину занятый мыслями о Джуничи. И в особенности тем, как потрясающе выглядела его золотисто-коричневая кожа в том сливовом костюме.

– Por qué diablos tu ordenaste una caja de fideos? Qué tu vas a hacer con toda una caja?[14]

Сегодня мне нужно принять еще пять пациентов. Один из них – новенький, а я всегда безумно рад знакомству с новыми пациентами и погружению в их уникальные обстоятельства. Есть в этом что-то захватывающее, словно новая загадка, которую нужно разгадать. К тому же, я искренне люблю помогать.

– Oh, guineos! Ah bueno… tá bien.[15]

Риса сказала мне, что у Джуничи нет официального офиса в больнице, так как он почти никогда здесь не бывает. Приезжает только на совещания, поэтому и располагается в конференц-зале, пока не закончит все дела. Прошла неделя с тех пор, как мы виделись на торжественном вечере. Я еще не закончил с предложением, но мне нужны некоторые характеристики и, возможно, рекомендации.

Когда через минуту мне кажется, что я слышу, как он говорит «adiós[16]» и наступает тишина, рискую и стучу в дверь. Он приглашает меня войти.

Этот конференц-зал – один из лучших, что есть в больнице. Другие же будто созданы для заложников, без окон и с резким флуоресцентным освещением. Здесь же преобладает естественный свет. Комната находится в задней части здания, а ее окна выходят на небольшой лес в этой стороне. Полуденный золотистый свет падает на все еще ярко-зеленые, дрожащие на легком ветерке листья. Надеюсь, уже через месяц они окрасятся в красный и оранжевый.

Джуничи сидит у стола сбоку, а не во главе. Он один, как я и думал, и одет на удивление непринужденно. На нем серая хлопчатобумажная рубашка, а сверху – блейзер, похожий на кремовый джемпер, украшеный тонкими черными горизонтальными полосками. На ногах темно-синие джинсы и дорогие кроссовки, выполненные из черной кожи. Подошва идеально белая, как будто он надел их впервые.

Джуничи выглядит чертовски восхитительно, и комната наполнена его чистым, древесно-лавандовым ароматом. Он печатает сообщение на телефоне, но останавливается и смотрит на меня черными глазами из-под темных ресниц.

– Здравствуйте, доктор Дэвис.

Сегодня английский. Это хорошо. Раньше, когда он говорил по-японски, это звучало сердито.

– Здравствуй… – Стол слишком широк, чтобы сесть напротив него, а садиться рядом как-то неловко. Я сажусь во главе стола лицом к нему.

– Риса сказала, что ты хотел спросить меня о предложении? – Он снова пишет сообщение, но потом останавливается и демонстративно кладет телефон на стол экраном вниз, уделяя все свое внимание мне.

Я сглатываю, игнорируя дурацкую тревогу в животе.

– Да. Я впервые пишу предложение для этого учреждения… и для тебя. Пока я, очевидно, отвечаю на основные вопросы – для кого предназначено это предложение, на что оно направлено, почему оно актуально и так далее – я надеялся на более конкретные характеристики. Возможно, у тебя есть ожидания от этого проекта?

Прежде чем вслепую сорваться с обрыва, я решаю узнать, чего он ждет. Так я не потрачу впустую ни его, ни свое время.

– Очень умно. Твоя идея состоит в том, чтобы создать базу данных вампирских суррогатов для однополых пар, верно? – спрашивает Джуничи.

Я моргаю.

– Откуда ты знаешь?

– Харука сказал мне.

– Верно… – Я же сижу здесь с владельцем отмеченной наградами крупной столичной больницы, чей лучший друг – чистокровный король вампиров в Западной Японии. Понятия не имею, как я здесь оказался и как стал отдаленно связан с этим элитным кругом существ.

– Харука предложил мне помочь тебе с подготовкой предложения, так как я знаю о нашей культуре того, чего не знаешь ты, – говорит Джуничи. – Так что хорошо, что ты пришел ко мне. Он сказал, что поможет тебе с предварительными исследованиями и установлением контактов там, где это необходимо.

Я киваю.

– Хорошо, отлично. – Я кладу блокнот на стол, открываю его на новой странице и беру ручку. – Поскольку ты уже знаешь основную идею предложения, можешь ли ты сказать мне, какие у тебя есть первоначальные опасения, исходя из твоего понимания культуры?

Джуничи скрещивает руки и усаживается поудобнее. Он кладет лодыжку на колено.

– Ну, я не беспокоюсь о том, сколько нам нужно будет заплатить суррогатам. Если имена Харуки и Нино будут упомянуты, у тебя будет много вампиров, готовых подписаться на что угодно за небольшую компенсацию или безвозмездно.

– Согласен, я тоже думаю, что это возможно.

– Больше всего меня беспокоит коммуникация и то, как будет храниться информация, когда мы ее получим. Я думаю, сначала мы должны провести небольшое тестирование. Нужно понять, как мы представим это сообществу вампиров. Желательно быть осторожными с выражениями, которые мы используем, потому что ранговые вампы могут быть очень надменными из-за своей крови. А, кроме того, что насчет неранговых вампиров? Они неизбежно узнают, что мы этим занимаемся. Значит ли это, что мы не признаем их биологию и прямо говорим им обращаться в человеческие агентства? Это ведь дискриминация. Если мы делаем такой проект для чистокровных и ранговых вампиров, мы должны сделать его доступным и для однополых пар низкого уровня, которые тоже этого хотят.

Записывая в бешеном темпе, я неустанно киваю. Об этом я и не думал.

– Согласен. Никто абсолютно точно не хочет дискриминации.

– Необходимо четкое понимание, – объясняет Джуничи. – Как только мы все наладим, больницы в других регионах должны будут наладить свои собственные процессы, отличные от наших, но мы все будем общаться друг с другом и использовать одну и ту же базу данных. Понимаешь?

– Вполне логично. Мы бы создали структуру, а затем предложили ее другим больницам для внедрения и администрирования.

– Точно. Ты должен учитывать нагрузку, которую берешь на себя. Это масштабный проект, и должна быть жесткая граница там, где ты передаешь бразды правления. Больница за больницей? Город за городом? Страна за страной? Об этом тоже стоит задуматься.

Я все