Слава Юпитеру, ему не пришлось пускать в ход жезл. Когда они вошли в более зажиточную часть викуса, толпа местных жителей постепенно рассеялась. В викусе у многих легионеров, и даже у кое-кого из офицеров, имелись неофициальные жены. Нет, приглашения зайти поесть и выпить вина, купить оружие или безделушек для возлюбленных продолжали сыпаться на них с обеих сторон улицы, но дорогу никто не перегораживал.

Солдаты расхохотались, увидев, как парочка местных женщин с длинными косами, – возможно, сестры, – заметив среди них своих сожителей, принялись всячески костерить своих «муженьков», жалуясь, что в прошлом месяце те не дали им на прожитие даже денария. И пока эти скряги не дадут им положенных денег, пусть только попробуют сунуть нос за Ренус и уж тем более к ним в дом, кричали женщины. Солдаты бормотали в свое оправдание, что, мол, еще не получали своего жалованья. Увы, в ответ на их головы посыпались новые оскорбления, а также свист и насмешки со стороны товарищей.

– Не останавливаемся! – рявкнул Тулл.

Солдаты угомонились, женщины – нет. Центурион зашагал дальше, благодаря судьбу, что избавлен от назойливых женских требований. Нет, порой ему недоставало женщины. С другой стороны, почти все его время уходило на командование когортой из шести центурий. Разве тут до женщин? Когда же потребности плоти давали о себе знать – причем в последние годы это случалось все реже, – Тулл отправлялся в лучший бордель в городе. Когда он выйдет в отставку, у него будет время найти себе молодую жену. Пока же его жена – армия.

Здания рядом с форумом поражали внушительностью – дома торговцев, разбогатевших на поставках товаров через Ренус. Глядя на один такой «дворец», Тулл задался мысленным вопросом, правильно ли он поступил, подавшись в солдаты. Не выгоднее ли продавать за реку вино, горшки и серебряную посуду в обмен на скот, рабов и женские волосы – те товары из Германии, которые пользовались в Риме повышенным спросом. Он бы давно уже разбогател. Возможно, у него уже имелся бы собственный дом с гипокаустом[4], теплым нужником и внутренним двориком.

В следующий момент ему с обочины улицы браво отсалютовал ветеран в выцветшей солдатской тунике, отсалютовал культей правой руки. Тулл ответил на его приветствие и устыдился собственных мыслей о гипокаусте и теплом нужнике. Солдатское братство не имеет цены. Деньги – не самое главное в этой жизни. Да и вообще, на пенсию центуриона можно жить, ни в чем себе не отказывая. Этот бедняга с культей вместо руки о такой может только мечтать. Порывшись в кошельке, Тулл бросил однорукому ветерану денарий. Тот в ответ на такую щедрость осыпал его благодарностями.

«Юпитер, великий и всемогущий, сделай так, чтобы я провел свои последние дни в здравом уме и теле. Если же нет, пошли мне быструю смерть…» Он машинально потер фаллический амулет, висевший у него на шее. Откуда эти мрачные мысли? Тем более в такой прекрасный солнечный день, как этот…

Между тем они свернули на улицу, что вела к реке.

– Это ты ведешь дозор? – спросил часовой, один из восьми легионеров, стоявших в карауле в небольшой сторожке рядом с мостом. Здесь всегда стоял круглосуточный караул.

– Да, мое имя Луций Коминий Тулл, я старший центурион второй когорты Восемнадцатого легиона.

– Назови сегодняшний пароль.

– Победоносный Рим.

Солдат отсалютовал и отступил в сторону.

Тулл повел своих солдат к каменному мосту с арочным пролетом. Ширина моста позволяла благополучно разминуться на нем двум повозкам или пройти шеренге из восьми легионеров. Ширина же реки в этом месте составляла сто пятьдесят шагов. Посередине русла имелся узкий островок, густо поросший дикими яблонями. На ближнем к викусу берегу с удочками сидели несколько свободных от караула солдат. Они перебрасывались шутками и смеялись. Чуть дальше у кромки воды неподвижно застыл журавль. Островок соединялся с соседним еще одним, больших размеров мостом. И, наконец, третий мост соединял дальний островок с восточным берегом. Строительство последнего моста стоило адских трудов, вспомнил Тулл. Река в том месте глубока, а ее течение стремительно. Несколько солдат утонули, прежде чем удалось забить массивные деревянные сваи, служившие основанием. Посередине моста имелась мемориальная табличка с посвященной Августу надписью: «Pontem perpetui mansurum in saecula». «Я построил мост, который простоит вечно». Это не ты строил его, сердито подумал Тулл. Его построили мы, построили нашими потом и кровью. На табличке должны быть имена тех, кто отдал жизнь при его строительстве. Увы, в Риме так было не принято. Что еще хуже – в армии тоже.

Второй караульный пост располагался в пятистах шагах от первого, над самым широким рукавом реки. Находясь на германской стороне, он был больше по размерам, чем тот, что располагался на западном берегу. В нем обычно несли караул полцентурии легионеров. Когда Тулл со своим отрядом уже почти дошел до конца моста, ему навстречу попалась запряженная волами телега. Тянувшие ее животные, похоже, были этому совсем не рады: постоянно мычали и отказывались идти прямо. На несколько мгновений телегу загородили две повозки, полные рабов с остекленевшими глазами. К тому моменту, когда они проехали мимо, погонщик волов – судя по внешности, солдат – был вынужден свернуть с дороги. Его обступили зеваки из числа караульных. До слуха Тулла донеслись их грубые комментарии:

– Какой же ты легионер, если не в состоянии справиться с парой упрямых волов?

– Идите знаете куда?! – огрызнулся солдат. – Я здесь ни при чем. Это все запах медведя!

Тулл заметил, что легионеры, как и он сам, перевели взгляд на грубо сколоченную клетку, привязанную к телеге. Вот оно что! Солдат и его товарищи – урсарии. В их обязанности входило ловить медведей, которых затем выпускали на арену деревянного амфитеатра, построенного рядом с лагерем. Травля диких зверей была любимым развлечением гарнизона, однако требовала постоянных поставок новых животных. Их отловом – медведей, волков, оленей – занимались солдаты в лесах на восточном берегу реки. По мнению Тулла, настоящая охота была куда более приятным времяпрепровождением, однако потешная травля зверей на арене амфитеатра поддерживала настроение солдат, а это было самое главное.

– Прекрати упираться, Юпитер, медведь тебя не тронет. Не бойся, Марс! – приговаривал солдат, поочередно потирая волам головы. – Осталось всего ничего. Лишь три моста и викус, и вас снова ждет ваш любимый хлев.

Впрочем, как только Тулл поздоровался с начальником караула, он тотчас выбросил из головы беднягу урсария. Но не тут-то было. Не успели они толком начать разговор, как его прервало мычание волов.

– Прошу прощения! – извинился Тулл и отошел к телеге. – Солдат!

Несмотря на громкое мычание, урсарий его услышал и тотчас отсалютовал.

– Слушаю тебя, центурион!

– Имя?

– Цессориний Аммаусиас, урсарий Восемнадцатого легиона.