— Когда я буду готов жениться, мам, я женюсь не на ней.

Она пристально посмотрела на него, вздохнула и улыбнулась:

— Просто не дай ей поймать тебя в ловушку, миленький. Думаю, юриста поймать не очень-то легко, не так ли? Ну, тогда беги. Мне кажется, мужчины просто должны перебеситься. Ты успокоишься, когда женишься, как случилось с твоим отцом. Он-то в любом случае вовсе не был ангелом, пока не встретился со мной.

Он пошел в дом и принял душ. Он думал о Дебби Энн. Он знал, что вчера ночью принял неверное решение, когда, проигнорировав ее возражения, проявил настойчивость.

Когда он услышал, что она приехала сюда после развода, несмотря на то что прошло уже восемь лет, желание близости с ней вернулось к нему, такое же сильное, как и прежде. Вчерашняя ночь предоставила первую удобную возможность.

Одеваясь, он уговаривал себя, что ему следует скрыть свое разочарование. Быть с ней очень милым. Пространно извиняться. Свалить на алкоголь свою настойчивость. Потому что — и это соображение вызвало холодок где-то в глубине души, — если она откажется иметь с ним дело, Пурди Эльмар каким-нибудь образом узнает об этом. И тогда он будет для них бесполезен. Любой юрист в состоянии зарегистрировать простую корпорацию. За это не платят пятьдесят тысяч долларов. Он знал, о чем они думали. Они собирались заплатить ему пятьдесят тысяч долларов, чтобы он продолжал спать с Дебби Энн. Это было мелочью по сравнению с суммой в шестнадцать миллионов. Это была плата за шпионаж. Для этого он должен проявить смирение.

И вдруг он осознал, что на карту поставлено гораздо больше, чем он рассчитывал. Если все получится, никакого вреда никому не будет. Это всего лишь частное дело. Но что, если не получится? Это превратится в смачную историю, которую Кори и Дж. К. разнесут по всей Равенне, Венеции, Сарасоте и Брэдентону.

Он представил себе, как за ленчем Дж. К., наклоняясь к группке местных бизнесменов, хихикает: «Пурд, Кори и я считали, что эти джеймисоновские земли практически у нас в кармане. Черт, мы даже отрезали этому Рэйнсу кусочек от пирога, надеясь, что ему удастся отхватить еще кое-что прямо под носом у Троя Джеймисона и Мэри Кэйл. И у него была возможность помочь нам немножко, но, знаете ли, ничего так и не получилось. Могу поспорить, что это была самая выгодная юридическая работа, которую только предлагали этому малому. Такой больше не будет».

Роб Рэйнс почувствовал, как у него загорелось лицо. Подобные вещи — рассказы, которые наполняются художественными преувеличениями по мере того, как передаются из уст в уста, и так легко оказываются предметом грубых и язвительных насмешек, — могут прикончить тебя. И через десять лет они все еще будут об этом вспоминать.

«Видишь вон того малого на другой стороне улицы? Это Роб Рэйнс. Я сейчас тебе расскажу, как он однажды опозорился».

Роб вдруг понял, что те три человека знали о дополнительном риске, который он берет на себя. «Пропади все пропадом!» — прошептал он. Эта сделка должна состояться. Он обязан сделать так, чтобы она состоялась.

Если бы у него уже было какое-то устоявшееся положение в обществе, если бы он уже сделал какие-то конкретные шаги, чтобы создать себе определенный имидж в городе, возможный ущерб не был бы столь велик. Но он ведь всего лишь начинающий.

И если дело с «Твин Киз» провалится, результаты четырех тщательно рассчитанных лет работы будут испорчены. О нем будут говорить как о молодом юристе, который так страстно желал втереться в доверие группы Эльмара, что был готов добиваться этого через постель. Общество будет в негодовании. А эти трое славно позабавятся. Для него же это будет означать конец всей карьеры.

Итак, отрезвевший, встревоженный и очень решительно настроенный молодой человек поехал на юг, на Райли-Ки. В лицо ему били слепящие лучи закатного солнца; его вспотевшие коричневые руки лежали на руле проворного маленького автомобильчика.

В бюллетенях «Ки-клуба», что стоял на южном конце Райли-Ки, воскресный вечер обычно именовался «семейным вечером». Клуб располагался в старом просторном здании, которое прежде было охотничьим и рыболовным домиком промышленника из Кливленда.

Хотя в клубе работал штат из шестнадцати человек, а ежемесячные счета готовились на самом современном бухгалтерском оборудовании и вступительный взнос заставлял нового члена трижды задуматься, завсегдатаи его по-прежнему настаивали на том, что здесь по-настоящему домашняя обстановка.

Ушлый и высокооплачиваемый молодой менеджер клуба, выпускник Корнелльской школы гостиничного бизнеса, которого члены клуба просто звали Гас, за время своей работы умудрился создать себе репутацию незаменимого. Гас был особенно искушен в подборе для работы барменов и официанток, которые умели вести себя с членами клуба достаточно непринужденно, чтобы их запомнили и полюбили, но никогда не переступали за невидимую черту протокола и не фамильярничали. Гас и остальные никогда не обсуждали с посетителями других членов клуба, никогда не допускали личных отношений с клиентами, уверенно лавируя в узком пространстве между подобострастием и грубостью, и выбивали каждый цент, который только могли.

В день первого визита в «Ки-клуб» Майка Роденски сборище было многолюдным и неформальным. Апрель уже перевалил за середину. Большинство отдыхавших в короткий зимний сезон разъехались. Гостей тоже было немного. Все рассказывали друг другу, как чудесно, что сезон закончился и можно расслабиться и развлечься с друзьями. Ночной воздух благоухал. Подкрашенные световые пятна на стволах пальм перекликались со звездным сиянием над головой. Подходили яхты, на которых шумели частные коктейльные вечеринки. Главный бар был окружен тройной стеной посетителей. Слышались ровный гул разговоров, и мягкий шорох прилива, и хлопанье дверей машин на автостоянке, и писк поджарившихся на солнце детей, и невнятное бормотание подростков, и звяканье ножей и вилок пришедших поужинать, и быстрые движения официанток, и звон бокалов, передававшихся из рук в руки. Иногда взрывались смехом матроны или раздавался шумный всплеск в освещенном бассейне.

Майк, у которого кружилась голова от наплыва народа и шума в баре, где кондиционер тщетно пытался разогнать зверскую жару, медленно пробрался к боковой двери и вышел на широкое крыльцо. Он посмотрел через окно. Шорты, майки, вечерние и коктейльные платья, купальники. Сияние глаз, блеск зубов, сверкание драгоценностей. Загорелые тела: коричневые, цвета жженого сахара, цвета красного дерева. Открытые плечи, шеи и бедра.

— Вот он! — раздался поблизости веселый голос, и Майк, повернувшись к окну спиной, увидел в свете, падающем из окна, Дебби Энн рядом с исключительно красивой брюнеткой с челкой, густыми черными бровям, нахальным взглядом и большим требовательным ртом. — Наблюдаешь за змеиным клубком, Майк?

— Мне не дали списка участников. Не могу опознать игроков.

Обе девушки были в сшитых на заказ свободных брюках и пляжных кофточках. Одного роста, обе с бокалами в руках, слегка подвыпившие.