– Она здесь была как в клетке. Сходила с ума добровольно.

Вика лишь кивнула, подтверждая, что согласна с Евой. Вряд ли Нина часто выходила на улицу… если вообще выходила. Она сидела здесь год за годом, добровольно ограничивая себя, окруженная собственной ненавистью… Сколько это длилось? Двадцать лет? Тут кто угодно с ума сойдет!

Ближе всего к выходу располагалась крошечная комната охраны, дальше – спальня. Причем спальня была на удивление уютная, практически детская. Большая кровать под молочно-белым балдахином, кружевное покрывало, множество декоративных подушек… Комод, шкаф, туалетный столик, обои с рисунком из белоснежных облаков на голубом небе и желтый светильник… Догадаться, что здесь жила агрессивная преступница, нереально.

Пока Вика размышляла об этом, Ева действовала, но действовала странно. Она прошлась вдоль стен, присматриваясь к ним, иногда касаясь рукой. Недолго постояла возле туалетного столика, ее пальцы скользнули по столешнице. Затем она села на корточки возле кровати и замерла.

Тут уж Вика не выдержала:

– Что, собственно, ты делаешь?..

– Пытаюсь понять.

– Что именно?

– Кем она была. Что ей было доступно. В чем ее слабость.

– Если бы я была на ее месте и знала, что за мной охотится кто-то вроде тебя, я бы тут же на Каймановы острова переехала, – мрачно сообщила Вика. – Пожизненно. Нет здесь ничего особенного! Не думаю, что она проводила в этой комнате много времени, это место тебе ничего не даст.

– Ошибаешься.

– Да неужели?

Девушка еще раз оглянулась по сторонам. Самая обычная комната! Однако Ева так не считала:

– Это была ее главная клетка. Сюда она приходила в депрессии и отчаянии, здесь проводила часы.

– Да здесь же нечего делать!

– Когда тебе плохо и ты чувствуешь, как в тебе душа умирает, ничего не надо делать. Книжку читать или носки вязать? Глупость. Нужно просто… быть. И ждать, когда боль пройдет. Она ждала здесь.

– Как ты?..

– Подойди к стене и посмотри на нее внимательно.

– А словами ответить не можешь?

– Подойти и посмотри.

– К какой стене-то?

– К любой.

Возле стен не было ровным счетом ничего примечательного. Но и объяснений от Евы дожидаться не приходилось. Выбор у Вики оставался небольшой: подойти и посмотреть или же оставаться на месте. Второй вариант был совсем скучным.

Сперва она ничего не увидела, но это как раз не смутило. Затем Вика вспомнила, как девочка водила рукой по стене, и повторила этот жест. Действие оказалось правильным: она почувствовала неровности на мягких дорогих обоях, потом и увидела их, когда поняла, что нужно искать.

– Что… что это такое? – Вика чуть прищурилась, пытаясь лучше разглядеть тонкие, едва заметные полосочки.

Ева решила больше не вредничать и пояснила:

– Отпечатки. Ногтей.

– Чего?.. Чьих?!

– Ее, разумеется! Она много времени проводила здесь. Думала свои худшие мысли. Они наполняли ее отчаянием. Она металась по комнате. Как раненый зверь. Чтобы найти выход, впивалась ногтями в стену. Жест отчаяния.

– Как ты это можешь знать?!

– А я это видела. В клинике.

Ну конечно… Родная мать Евы, хотя и побаивалась девочку, в больницу ее так и не отдала, но водила туда на обследование. К тому же в период между смертью Елены и днем, когда Марк взял ее под опеку, Ева успела побывать в психиатрической лечебнице. Поэтому поведение психов ей известно не только по собственному опыту!

– Эта дамочка пугает меня все больше… – пробормотала Вика. – Бр-р-р, мне тут уже жутко! Может, пойдем?

– Не спеши. Иди сюда… На, возьми.

Ева протянула ей одну из подушек с кровати.

– Спасибо, наверно… И что мне с этим делать?

– Понюхай. И не пялься на меня так. Либо нюхай, либо нет.

Касаться вещей убийцы, а тем более нюхать их, было не слишком приятно – и все же любопытство в Вике преобладало над брезгливостью. Осторожно вдохнув воздух возле подушки, она почувствовала густой, но вполне приятный запах.

– Что это?

– Лаванда. Похоже, на все подушки капнули по капле эфирного лавандового масла.

– Зачем?

– Пока не знаю.

Хотя здесь, пожалуй, все очевидно: для успокоения. Если Нина и правда была склонна метаться по комнате, со сном у нее были явные проблемы. Говорят, что вроде бы запах лаванды успокаивает…

Ева уже потеряла интерес к спальне и двинулась дальше. Зал с длинным столом, предназначенным для переговоров, ее не привлек. А вот в кабинете она задержалась. Отсюда вывезли все, а что не вывезли, то забрала полиция. Осталась только мебель, ничего не значащие канцелярские принадлежности да разбитый компьютерный монитор.

В подземелье создавалось чувство уюта. Каменные стены были обиты панелям из пробкового дерева, и из-за этого исчезало ощущение катакомб. Мебель тоже была деревянная, массивная, в равной степени дорогая и удобная.

Особенности интерьера Еву явно не волновали. Оглядевшись по сторонам, она взяла со стола нож для бумаги и подошла к стене. Даже под хлипким лезвием пробковая панель все же поддавалась, крошилась, опадая на пол. Вика затаила дыхание, ожидая, что сейчас там, в стене, обнаружится тайник, который пропустили полицейские и который найти могла только Ева!

Но нет, расковыряв панель, девочка постояла возле нее пару секунд, а потом отбросила нож на стол и потеряла к стене всякий интерес.

– Это что, все? – разочарованно осведомилась Вика.

– Да. Чего ты ждала?

– Чего-нибудь необычного!

– Я здесь не для того, чтобы фокусы показывать. Я собираю информацию.

– Да? И много насобирала, изуродовав стену?

– Дерево, особенно такое, хранит запахи хорошо. Оно их впитывает. Проникается ими. Я узнала достаточно.

Не считая нужным что-либо добавлять, Ева направилась к выходу. Вике оставалось лишь занять ее место и принюхаться к пробковой панели. И действительно, к ожидаемому запаху дерева примешивался еще один, достаточно характерный…

«Герань, – догадалась Вика. – Что за чертовщина… зачем все это?»

Задумавшись, она потеряла из вида Еву. Чтобы понять, куда направилась девочка, пришлось побродить по подземному лабиринту! Обнаружить ее удалось лишь в большом зале, вообще лишенном мебели, зато с обитыми звукоизоляционным материалом станами. Свет шел от ламп, закрепленных по контуру потолка, а в центре свисал металлический крюк.

– Она уставала от видео, – пояснила Ева, не дожидаясь вопроса.

Этого следовало ожидать. Те издевательства, которым по приказу Нины подвергались модели, становились все более жестокими. Но до последнего момента она все равно не участвовала, наблюдая за происходящим через камеру.