Я сделала последний глубокий вдох и нырнула под воду, совершенно не двигаясь, чтобы тело медленно опустилось вниз и не потеряло последние силы. Кой снова поднимался на поверхность, стремительно перебирая ногами, оставляя за собой поток пузырьков. Как только мои ноги коснулись рифа, его силуэт едва просматривался в солнечном свете.

Парящие в воде щупальца розового коралла устремились к ямкам на рифе, распугивая рыб. Я опускалась все ниже, пытаясь отыскать железный якорь. Жжение в горле подсказывало, что воздуха мне надолго не хватит. Тело слишком устало, чтобы правильно его контролировать, но я смогу сберечь силы, если привяжу себя к рифу. В такой момент мама бы точно приказала мне выбираться из воды. И я ее послушаю. Как только заполучу гелиотроп.

Просунув один конец веревки через скобу якоря, я завязала его на узел, а другой обернула вокруг талии. Веревка огрубела от соли, отчего вряд ли развяжется.

Наполовину высвобожденный камень по цвету напоминал высушенные на пляже под солнцем водоросли и сиял, выступая из-под камня. После занятий с мамой первым я начала различать голос гелиотропа, напоминающий мягкий напев знакомой мелодии.

Она говорила, что такие самоцветы достаются из рифа только с любовью. Они не пойдут в руки кому попало.

Я достала из пояса молоток и выбрала самое большое зубило. Если бы у меня было побольше времени, то я бы использовала инструменты поменьше, чтобы не повредить края самоцвета, но пусть Зола довольствуется тем, что есть.

Я устроилась поудобнее и начала быстро стучать по краю, и когда меня окружил неприятный скрежет камня, я обернулась и взглянула на риф. Ныряльщик, работающий с Райлендом, оттолкнулся от выступа и поплыл к поверхности.

Я снова ударила зубилом: надломилась базальтовая корка, и меня окружила взвесь камня. Я дождалась, когда она опустится на морское дно, чтобы подплыть поближе и рассмотреть края самоцвета. Он больше, чем я думала, и испещрен неровной багряной полоской.

Снова раздался скрежет, и я выглянула из-за хребта на риф. Пусто. Я едва замечала покалывания на онемевшей коже, а в глубине сознания не успела проскочить мысль, как что-то потянуло меня за бедро.

Меня закружило в воде, рука сжимала зубило как нож, и, почувствовав распространяющееся в воде тепло его тела, я раскрыла рот. Райленд. Он дернул меня за ремень, просовывая свой нож между моими инструментами и бедром. Ремень разорвался и упал на морское дно, я же дернулась и попыталась отбиться от него, но он ухватился рукой за мое горло и прижал меня к рифу.

Я царапала его пальцы и, изворачиваясь, кричала под водой – в мою ногу впился острый коралловый выступ. Райленд посмотрел на меня, наблюдая, как из моего рта пузырями вылетает воздух. Тело пронзило резкое чувство страха, отчего онемевшая кожа пришла в чувство, а к лицу прилила кровь.

Он ждал, когда из моих легких выйдет весь воздух. Пытался утопить меня.

Я сжала губы, умоляя сердце успокоиться, прежде чем легкие сожгут оставшийся кислород. Райленд навалился на камень, удерживая меня под своим весом. Никакое брыкание не сдвинет его с места. Я окинула взглядом воду над нами в поисках тени. В поисках кого-нибудь, кто увидит нас. Но от поверхности только отбрасывал блики солнечный свет.

Взгляд Райленда метнулся в сторону рифа. На мгновение усилив хватку, он вдруг отпустил меня и оттолкнулся от выступа. Я смотрела, как он исчезает надо мной, и, отпрянув от камня, стала как можно быстрее пробираться сквозь воду. Перебирала ногами и всматривалась в расстилающий на поверхности воды солнечный совет, пока мрак собственного разума пробирался наружу.

Еще двенадцать метров.

Движения рук замедлились, с каждым сердцебиением вода все сильнее давила на тело.

Девять метров.

Рывок остановил меня: руки и ноги выбросились вперед, рот раскрылся, и в горло ворвалась холодная вода.

Веревка. Она все еще завязана на талии и зацеплена за якорь.

В испуге я закричала. Последние пузырьки воздуха вырвались наружу, когда я поспешила развязать узел, слабо дергая пальцами тугое волокно. Веревка не поддавалась, я потянулась за спину за ножом. Но его не было. Мой пояс лежал у подножия рифа.

Мрачные мысли заполонили разум, грудь осела, внутри завязался узел. Я попыталась стянуть веревку через бедра, но толку не было. Внизу, на рифе, показалась темная голова, и на меня взглянули черные глаза Коя.

Передо мной лентой извивалась кровь, окутывая меня, как дым, и я почувствовала неожиданную легкость. Опустошение. Пропала боль в груди, отчего внутри образовалась дыра.

В ушах отзывалось только мое сердцебиение, я опустила взгляд на ногу – большой кровоточащий порез. Меня окутала тень, ворвавшись в мое сознание, и вскоре полностью поглотила меня.

– Дыши!

Из темноты меня вытянул громогласный голос. На щеке защипал порез, из горла вырвался хрип.

– Дыши!

Глаза приоткрылись: передо мной оказалось лицо мужчины, окинутое тенью корабля. Я едва узнавала это лицо. Матрос. Его взгляд пробежался по моему бездвижному телу. Я даже не могла сделать вдох.

Поднявшись из воды, его рука разрезала воздух и ударила меня по лицу. Грудь разорвала боль, я резко втянула воздух, давясь морской водой, наполнявшей мой рот. Расплывчатый мир снова слился в единое целое, и мое зрение восстановилось, наполняя меня чувством паники. Я кинулась к висящей рядом веревке и зацепилась за нее, чтобы держаться над водой.

– Поднимай ее! – в ушах болезненно отозвался голос матроса.

Вдруг я начала двигаться. Механизм на палубе «Луны» со скрипом поднимал меня, а под весом собственного тела я съезжала все ниже по мокрой веревке, пока не обхватила ее ногами.

Я подняла взгляд наверх: с квартердека наблюдал Клов. Вдруг он съежился, отчего я оторопела. На палубе я закашляла с болью в легких, спускаясь через две ступени сразу, ко мне подбежал Клов.

– Что случилось?

Но у меня не было сил ответить. Я упала на колени, и меня стало рвать соленой водой. По доскам растеклась красная лужа, задев мою руку, и я оглянулась на ногу, вспомнив о крови в воде. Рана все еще кровоточила.

Я с трудом откинулась и притронулась к разорванной коже, чтобы рассмотреть рану. Порез не очень глубокий – кости не видно – но зашивать придется. Меня снова накрыла тошнота, и, упав на раскаленную палубу, я запустила пальцы в волосы, пытаясь вспомнить, что произошло.

Вокруг меня, вытаращив глаза, столпился экипаж «Луны», но Райленда нигде не было. Наверное, он дрожал от страха на рифе и ждал, что я донесу на него.

Вскоре на борт перебрался Кой, тяжело спрыгнув на палубу у фок-мачты.

– Что случилось? – повторил Клов, ступая к парню.

Но Кой смотрел на меня, и в его взгляде я прочитала вопрос. Он играл по правилам Джевала, ожидая моего ответа, чтобы затем ответить самому.