– Ну откуда бы тебе слышать, такому джентльмену, но и такое бывает, господин. Прекрасная вещичка, филигранные детали! Чеканятся, согласно обычаю, вдовами, стоят по целому шиллингу, потому что работа больно тонкая. У старушек на каждую такую монетку по нескольку дней уходит, сам понимаешь, зрение уже не то и всё такое, зато они пользу обществу приносят, им приятно.

– Но шестнадцатая часть пенни? Четверть фартинга? Что на это можно купить?

– Ты удивишься, господин, но есть места. Огарок свечи, картофелину – почти негнилую, – сказал Теневик. – Может, огрызок яблока, на котором даже что-то осталось. И, конечно, удобно бросать в ящики для пожертвований.

«И золото – это якорь?» – подумал Мокриц.

Он окинул взглядом просторное помещение. Тут работало порядка дюжины человек, если считать за человека и голема, к которым Мокриц научился относиться как к людям «по причине ценности, эквивалентной человеческой», и прыщавого юнца, разносившего чай, – его Мокриц не считал.

– Рабочих у вас совсем не много, – заметил он.

– Ну, тут-то мы делаем только серебряные и золотые…

– Золотистые, – быстро поправил Бент.

– …золотистые монеты. И всякие редкости вроде медалей. Еще делаем заготовки для медяков, а все остальное делают внештатные сотрудники.

– Внештатные сотрудники? При монетном дворе?

– Так и есть, господин. Вдовы опять же. Работают на дому. Ха, ты что же, решил, что эти старушенции будут сюда таскаться? Да им две клюки нужно, чтобы на крыльцо выйти!

– Монетный двор – предприятие, где производят деньги, – обеспечивает население работой на дому? Не спорю, это очень прогрессивно, но… то есть тебе самому это не кажется странным?

– Да боги с тобой, господин, есть такие семейства, которые из поколения в поколение исправно делают по паре медяков за вечер! – рассказывал Теневик со счастливым видом. – Папаша чеканит, мамаша шлифует, детишки зачищают и полируют… таков обычай. Наши внештатные сотрудники – все как одна большая семья.

– Допустим, но каковы гарантии?

– Если они украдут хоть фартинг, то будут повешены, – сказал Бент. – Это расценивается как государственная измена.

– Это в какой же ты семье вырос? – ужаснулся Мокриц.

– Надо сказать, до такого никогда не доходило, потому что они не изменщики, – сказал Теневик, недобро глядя на Бента.

– А раньше в качестве первого предупреждения отрубали руку, – добавил этот семьянин.

– И сколько денег они получают? – спросил Мокриц осторожно, влезая между ними. – В смысле жалованья?

– Около пятнадцати долларов в месяц. Это кропотливый труд, – сказал Теневик. – Старушки, бывает, поменьше. Элимы часто идут в брак.

Мокриц поднял взгляд на Мелкую Монету. Она возвышалась над бетонной коробкой и вопреки своим размерам казалась хрупкой, как паутинка. Внутри колеса мерно шагал одинокий голем с грифельной доской на шее – это значит, он был из тех големов, которые еще не умели говорить. Мокриц задался вопросом, знают ли о нем в «Тресте Големов». Они там неплохо поднаторели в поисках големов.

Пока он смотрел, колесо постепенно остановило ход. Безмолвный голем замер.

– Ответь мне, – обратился Мокриц к бригадиру, – к чему возиться с золотистыми монетами? Почему бы не делать доллары, я не знаю, прямо из золота? Много у вас остается настрига и оплавки?

– Удивляюсь, как это джентльмен вроде тебя знает такие вещи, господин, – ответил тот ошеломленно.

– Меня живо интересует криминальная психология, – ответил Мокриц чуть быстрее, чем рассчитывал. И он не врал. Для самоанализа нужен особый талант.

– Здорово, господин. Ну да, ну да, знаем мы и эти хитрости, и многие другие! Мы это все проходили, вот те слово. И покраска, и наплавка, и забивка. Даже перечеканка с примесью желтой меди – чистейшая работа. Вот клянусь, господин, иной человек два дня будет хитрить и из кожи вон лезть, чтобы заработать столько денег, сколько можно получить честным трудом за один!

– Не может быть! Правда?

– Чтоб мне провалиться, господин, – подтвердил Теневик. – И какой нормальный человек станет этим заниматься?

«Еще совсем недавно – я бы стал, – подумал Мокриц. – Тогда было веселее».

– Я даже не знаю, – ответил он.

– В общем, в городском совете решили, чтобы доллары были золотистыми – ну а так, латунные они по большей части, потому что блестят красиво. Да, и их подделывают, но тут легко ошибиться, а Стража спуска никому не дает, ну, и золото хотя бы никто не таскает, – сказал Теневик. – Вопросы есть, господин? А то, понимаешь, нам тут еще закончить надо до звонка, ведь если мы задержимся, то придется еще наделать денег, чтобы выплатить себе сверхурочные, а парни к ночи уже устанут, вот и выйдет, что мы будем зарабатывать деньги быстрее, чем успевать их делать, что может привести к ситуации, которую я иначе как дилеммой назвать не могу…

– Хочешь сказать, когда вы работаете сверхурочно, вам приходится работать сверхурочно, чтобы получить сверхурочные? – спросил Мокриц, по-прежнему недоумевая, до чего нелогичным может быть логическое мышление, если за ним стоит достаточно большая организация.

– Именно, господин, – ответил Теневик. – И это верный путь к безумию.

– И очень короткий, – кивнул Мокриц. – У меня только один вопрос, если не возражаешь. Как у вас обстоят дела с охраной?

Бент откашлялся:

– На монетный двор невозможно проникнуть снаружи после закрытия банка. По соглашению со Стражей, стражники не при исполнении по ночам патрулируют оба здания вместе с нашими собственными охранниками. Все, конечно, носят банковскую охранную униформу, потому что доспехи у Стражи никуда не годятся, зато их офицеры обеспечивают профессиональный подход, если вы понимаете.

«Ага, – подумал Мокриц, чье взаимодействие со стражами правопорядка было гораздо более плотным, нежели у Бента. – Деньги, возможно, и будут в безопасности, но, бьюсь об заклад, расход кофе и карандашей у них неимоверный».

– Я скорее имел в виду… в течение дня, – уточнил он. Люди из подсобок смотрели на него непонимающими взглядами.

– Ах, это, – протянул Теневик. – С этим мы сами справляемся. Дежурим. На этой неделе за охрану у нас Малыш Чарли. Чарли, покажи ему свой жезл!

Чарли достал из-под шинели большую палку и стеснительно поднял ее вверх.

– Раньше у нас был еще и значок, но мы его потеряли, – сказал Теневик. – Но это мелочи, мы ведь и так знаем, кто у нас охранник. А перед уходом он всегда напоминает нам ничего не красть.

Повисла тишина.

– Что ж, больше вопросов не имею, – сказал Мокриц, потирая руки. – Благодарю, господа!

И они разошлись, все по своим подсобкам.

– Не думаю, что много, – проронил господин Бент, провожая их взглядом.