Итак, мы двигались вдоль берега Капроны. Прямо из океанских глубин возвышались отвесные скалы, покрытые кое-где коричневыми, голубыми и зелеными пятнами - высохшими водорослями, лишайниками, природными окислами меди - и повсеместно бурыми ржавыми потеками выходов железной руды. Вершины утесов, хотя и неровные, в целом были

почти одинаковы по высоте, что позволяло предположить о существовании внутри этой страны огромного плато. То тут, то там нашим глазам открывались островки растительности на вершинах этой скалистой крепости, как бы сообщая нам о наличии в глубине страны более пышных и разнообразных форм жизни, чем можно было бы предположить при первом взгляде на этот суровый и отталкивающий берег.

Однако ни одна метафора, даже очень поэтичная, не способна промочить высохшее горло. Чтобы насладиться предполагаемыми видами центральной части Капроны, нам была позарез необходима вода. Поэтому мы держались так близко к берегу, как только возможно, постоянно промеряя глубину и стараясь отыскать хотя бы крошечную брешь в неприступной береговой стене. С наступлением темноты мы удалились от берега и легли в дрейф на ночь. Муки жажды еще не начали терзать нас, но я знал, что ожидать этого уже недолго, так что с первыми лучами солнца мы вновь принялись за исследование недоступного берега.

К полудню мы обнаружили пляж, первый попавшийся за все это время. Он представлял собой узкую полоску песка у подножия утеса, казавшегося несколько ниже других. Внизу, полузасыпанные песком, валялись огромные обломки скал немое свидетельство какого-то разрушительного явления природы, проделавшего брешь в этом месте естественных укреплений Капроны.

Брэдли первым обратил наше внимание на странный предмет среди камней близ линии прибоя.

- Похоже на человека, - сообщил он и передал мне бинокль.

Я долго и пристально вглядывался в окуляры и готов был поклясться, что на берегу действительно лежит распростертая человеческая фигура. Мисс Ларю в этот момент находилась на палубе. Повернувшись к ней, я попросил ее спуститься вниз. Без звука она повиновалась. Я быстро разделся догола, Ноб при этом вопросительно поглядел на меня. Мы с ним всегда купались вместе, и он этого, как видно, не забыл.

- Что вы собираетесь делать, сэр? - спросил Ольсон.

- Я собираюсь поближе взглянуть, что это там на берегу. Если это человек, то может быть местный житель или какой-нибудь несчастный, потерпевший кораблекрушение. Думаю, что по его одежде я смогу определить, какая из двух версий вернее.

- А как насчет акул? - поинтересовался Ольсон. - Нож вам бы наверняка пригодился.

- Возьмите этот, сэр, - предложил один из матросов.

Это оказался длинный узкий нож. Я мог держать его в зубах и принял с благодарностью.

- Будь начеку, - проинструктировал я Брэдли и, нырнув в воду, поплыл к берегу. За спиной раздался всплеск, и, повернув голову, я увидел старого доброго Ноба, отважно плывущего вслед за мной.

Прибой оказался спокойным, подводных течений у берега не было, так что до него мы добрались без труда и благополучно ступили на землю. Пляж в основном был покрыт мелкой галькой. Песка было немного, хотя с подлодки он, казалось, покрывал весь берег. Не заметил я и никаких следов моллюсков и прочих мелких морских животных, обычных для прибрежной полосы. Я объясняю этот факт маленькими размерами пляжа, глубиной окружающих вод и отдаленностью Капроны от ближайшей суши. Еще не дойдя до лежащего на песке тела, мы с Нобом с помощью обоняния смогли убедиться, что существо это, будучи несомненно из плоти и крови, столь же несомненно было мертво и уже давно. Ноб остановился, принюхался и зарычал. Чуть позже он уселся на задние лапы, поднял морду к небу и завыл самым жутким голосом. Я швырнул в него камешком и приказал заткнуться - от этого воя мне стало не по себе. Подойдя вплотную к телу, я оказался в затруднении определить точно, человек это или животное. Труп был сильно раздут и частично разложился. Следов одежды не было ни на теле, ни рядом. Коричневатые волосы покрывали грудь и живот, а лицо, ладони, ступни, плечи и спина оставались практически безволосыми. Существо напоминало рослого, хорошо сложенного человека. Но было ли оно человеком? На этот вопрос я так и не смог ответить, поскольку в нем было много и от человека, и от обезьяны. Большие пальцы ног росли обособленно, как это наблюдается у лесных племен Борнео, Филиппин и у других народов в отдаленных уголках земного шара. По наружности можно было предположить какой-то гибрид между яванским питекантропом и самкой доисторического Питдаунского человека, обитавшего когда-то в Сассексе. Рядом с телом валялась деревянная дубина.

Последнее обстоятельство навело меня на некоторые размышления. Вокруг не наблюдалось ни единого кусочка дерева. Следов кораблекрушения на берегу также не было. Никаких признаков, указывающих на знакомство мертвеца с мореплаванием, я не обнаружил. Труп принадлежал либо примитивному человеку, либо высокоразвитой обезьяне. В любом случае версия о мореходной расе отпадала. Таким образом, оставался единственный вывод - погибшее существо было уроженцем Капроны и упало или сброшено с возвышающихся скал. Отсюда следовало, что Капрона обитаема или, по крайней мере, пригодна для обитания. Но вот как добраться до этого пригодного для обитания места? Этот вопрос оставался открытым. Более близкое, чем с мостика лодки, изучение утесов только подтвердило мое убеждение в том, что ни один смертный не в состоянии преодолеть эти отвесные высоты, на чьей поверхности нельзя было найти ни малейшей опоры для рук и ног.

Акулы не тронули нас с Нобом и на обратном пути к субмарине. Мой рассказ породил массу теорий и домыслов и вселил в души надежду и решимость. Общий ход мыслей примерно соответствовал моему, выводы тоже, но от этого воды у нас не прибавилось. Жажда давала о себе знать все ощутимее.

Остаток дня прошел все в том же скрупулезном и бесплодном поиске. Ни единого прохода, ни намека на него не находилось в неприступно-хмурых скалах, даже крошечной полоски пляжа мы больше не встретили. По мере приближения захода солнца падало и настроение. Я попытался было снова объясниться с Лиз, но она уклонилась от разговора, так что кроме жажды меня угнетала еще и эта проблема. Настроение поднялось только с восходом, вселившим новые надежды после бессонной ночи. Впрочем, утренние поиски этих надежд не оправдали. Капрона оставалась неприступной - таково было всеобщее убеждение; и все же мы упорно шли вперед. Было где-то две склянки по полудню когда Брэдли обратил внимание на ветку дерева с листвой, плавающую в море.

- Может быть, ее вынесла какая-то река, - предположил он.

- Да, может быть, - ответил я, - а может быть, она упала или была сброшена с одного из этих утесов.

Лицо у Брэдли вытянулось.

- Я тоже подумал об этом, - признался он, - но так хочется, чтобы было по-другому.

- Правильно! - воскликнул я. - Мы должны верить в лучшее, пока не убедимся в обратном. Мы не можем позволить себе потерять присутствие духа, когда оно нам так необходимо. Ветку вынесла река, и мы найдем эту реку! - Я даже ударил кулаком по раскрытой ладони, стараясь подчеркнуть свою решимость, к сожалению, ничем не подкрепленную. И вдруг...