Он подошел к своему рюкзаку, расстегнул молнию на одном из множества отделений и вынул очередной листок.

— Самой старой женщиной из ныне живущих является миссис Рамона Тринидад Иглесиас-Джордан. Возраст сто четырнадцать лет. Страна Пуэрто-Рико. Миссис Рамона Тринидад Иглесиас-Джордан является также вообще самой старой из ныне живущих людей.

Он помедлил, прежде чем объявить:

— Самым старым мужчиной из ныне живущих является мистер Фред Хэйл. Возраст сто тринадцать лет. Страна США.

Он посмотрел на Уну, чтобы оценить, какое впечатление произвели его слова.

— А каков рекорд продолжительности жизни у старых крабов?

Мальчик воспринял ее вопрос, как и все вопросы, без юмора.

— Во-первых, о своем намерении установить рекорд необходимо заявить лично. Во-вторых, рекорд должен быть зафиксирован свидетелями. В-третьих, характер рекорда не должен выходить за ограницы закона.

— Во-первых, нужно говорить «границы закона». Во-вторых, Пуэрто-Рико не страна. Эта территория входит в состав США.

— Спасибо, — поблагодарил он, перелистал свой блокнот и сделал две пометки, на одной странице и на другой.

Уна перечитала страничку с краткими, но жизненно важными сведениями, пытаясь сохранять спокойствие и не увлекаться. Рекорд мадам Кальман, конечно, из ряда вон выходящий, а вот с остальными можно посоревноваться.

— У миссис Пуэрто-Рико хорошие шансы на победу, — сказала Уна. — А вот сколько человек между мной и мистером Хэйлом? У мужчин продолжительность жизни как у грызунов. Я, наверное, третья или четвертая в очереди.

— Я все выясню! — воскликнул он и сделал еще одну пометку. Вид у него был ну невероятно довольный, как вспоминалось ей позже. Даже его короткие белые зубы показались все до единого.

— Самая старая ныне живущая особа, — сказала Уна. — Очень утешительно звучит «ныне живущая».

— Но нам же нужен рекорд на все времена. Для потомков.

— Давай не будем опережать события. Есть еще парочка игроков, которые могут нас обставить.

Мальчик прикрыл глаза и процитировал наизусть:

— Соискатели, имеющие намерение улучшить существующий рекорд, обязаны целиком и полностью соблюдать требования, сформулированные в соответствующем разделе Книги рекордов Гиннесса.

— А именно?

— Во-первых, вы получите официальное письмо из Книги рекордов Гиннесса со всеми инструкциями. Во-вторых, вы получите официальные бланки Книги рекордов Гиннесса для свидетелей. В-третьих, вы получите… — Он потряс головой, приводя в порядок мысли. — Во-первых, мы должны подать официальную заявку, чтобы ее рассмотрели. Стандартным путем или кратчайшим путем.

Он заглянул в свой блокнот.

— Подадим на кратчайший путь.

— Сколько раз ты это проделывал?

— Восемь. Но люди перехватывают мои идеи раньше, чем я успеваю все довести до конца.

Пока мальчик лихорадочно писал план действий, напомнив Уне, как выглядит человек, поглощенный срочным делом, она безмятежно сидела, в голове у нее был приятный легкий туман, она смотрела в окно на птичьи кормушки и представляла свое имя написанным в Книге рекордов. Сначала — скромное, короткое имя, потом — длинная, как хлыст, фамилия. Уна Виткус. Она похвалила себя за то, что в свое время проявила предусмотрительность и вернула себе девичью фамилию, добиться чего в 1948 году было ох как непросто. Неожиданно ей понравилась собственная неприметная жизнь: банальное ожерелье из искусственного жемчуга, в котором нет-нет да и сверкнет настоящая драгоценность. Мальчик упорно смотрел на нее как на призовую корову, она и почувствовала себя такой коровой: упитанная, с округлыми боками, намытая и начищенная до блеска, безоговорочная победительница.

Когда мальчик закончил работу по хозяйству, она налила молока и угостила его печеньем.

— «Еда на колесах» оказалась очень шустрой, — сказала она. — Не успела я привыкнуть к крекерам в виде животных, как мне привезли какое-то подобие миндального печенья.

Мальчик дожевал печенье и скорчил недовольную рожицу.

— Знаю, знаю, — кивнула Уна. — Но все равно мне положено мурлыкать от благодарности, как кошка, которой бросают крохи со стола.

На второй сотне лет жизни больше всего ее раздражало то, что окружающие считают, будто она бедствует, и ждут благодарности, и недовольны тем, что она не в маразме. С каких это пор простого «спасибо» стало недостаточно? Каких только благотворителей она не повидала за последние двадцать пять лет, начиная с «дочерей Изабеллы» и заканчивая городской социальной службой, и все, кроме мальчика, считали, что она сильно недодает им по части благодарности.

Только после того как допил молоко и дважды проверил свой список птиц, мальчик признался, что у него есть еще одна цель. Каждый его поступок имел внутреннюю логику, которую она никогда не угадывала. Уже перед самым уходом он вынул из потайного кармана рюкзака маленький приборчик.

Диктофон размером в полшоколадки подарила ему тетя, которая работала журналистом в Калифорнии.

— Нам задали записать рассказ о жизни старого человека. Мистер Линкман сказал, что старики любят поговорить.

— Прямо так и сказал?

— Мистер Линкман посоветовал нам взять интервью у наших бабушек и дедушек, но я выбрал вас.

Уна посмотрела на миниатюрную машинку, которую мальчик положил на стол между ними. Она отрицательно покачала головой.

— Вы уже рассказали мне десять историй, — напомнил он.

— Это совсем другое.

— Я не буду никому проигрывать запись, — пообещал он. — Ее никто не услышит.

Умоляюще глядя на нее, он нажал кнопку.

— Ну, не знаю.

— А что, если вы станете рекордсменкой Книги Гиннесса? Все начнут брать у вас интервью, голос охрипнет отвечать. А вам достаточно нажать на эту кнопку, — он указал на приборчик. — Раз — и готово, он рассказывает про вашу жизнь, а вы едите печеньки.

В конце концов она согласилась, лишь бы только он сидел на месте. На прошлой неделе своими подпрыгиваниями по кухне он выбил ее из равновесия. Двигался он не так, как все дети, дергал руками, словно марионетка, и это вызывало у нее жалость.

Мальчик перемотал ленту и снова включил приборчик.

— Говорит мисс Уна Виткус, — торжественно объявил он. — Записываем историю ее жизни. Часть номер один.

Уна уставилась на крошечные колесики. Часть номер один? Она начала перебирать в уме годы жизни.

— Уже записывается? — спросила она.

Мальчик приложил палец к губам и кивнул. Очевидно, он хотел оставаться в тени. Он придвинул ей листок с напечатанными вопросами, наверное, выданный мистером Линкманом, и ткнул пальцем в вопрос номер один. «Где вы родились?» И дальше еще сорок девять вопросов.