— Так. Дальше.

— Сделал первый шаг, меня ударили…

— Сзади?

— Нет, спереди, слева. Несильно, но прямо в глаз…

— А очки?

— Очки я тут же сорвал…

— После удара?

Колодников моргал.

— Сквозь очки вас ударили, получается, — заметил опер.

— Д-да, действительно… — чувствуя легкий озноб, выдавил Колодников. — Как же это?..

Тот, что помоложе, длинно прицыкнул в раздражении и стал смотреть в потолок.

— Объяснить? — спросил тот, что постарше.

Дар речи Алексей Колодников утратил, и, очевидно, это было воспринято как знак согласия.

— Не бил вас никто, — со вздохом сообщил опер. — Так, припугнули… Ну, может быть, пару подзатыльников отвесили… И не до того, как машина в арку зарулила, а после. Так ведь?

Он подождал ответа, но видя, что свидетель по-прежнему пребывает в остолбенении, продолжил вполне дружески:

— Ну и чего испугался?.. Будь это в самом деле крутые, ты бы здесь сейчас не сидел. Они бы тебя сразу убрали. Таким ведь без разницы: трупом больше, трупом меньше… А раз начали грозить, значит сами боятся. Натворили дел сгоряча, потом опомнились, обделались — так все обычно и бывает… Короче, вот тебе лист, вот тебе ручка, садись поближе и пиши… И кончай трястись! Здоровый же мужик!..

Нетвердыми пальцами Колодников принял шариковую ручку, взглянул на нее растерянно — и решительно отложил на пододвинутый оперуполномоченным чистый лист.

— Ложные показания… — с запинкой выговорил он, — давать не буду…

Оба милиционера уставились на Колодникова. У рукастого детины даже челюсть слегка отвисла.

— Ты, может, съел чего?.. — изумленно и в то же время угрожающе вымолвил он, при этом почему-то понизив голос и оглянувшись на дверь. — Какие ложные показания?.. Ты за базаром-то следи!.. Кто тебя заставляет давать ложные показания?..

— Я рассказал все, как было… — через силу отвечал ему Алексей, — но вы мне не верите… Тогда я не знаю, что мне тут писать… Если то, что я видел, противоречит какой-то вашей версии…

Детина шевельнул желваками и в сердцах отвернулся к окну.

— Что видели, то и пишите… — сказал оперуполномоченный, должно быть, тоже занервничав. — Только имейте в виду: то, что вы сейчас напишете, будет приобщено к делу… вместе с заключением эксперта, вместе с вашими первыми показаниями, вместе с заявлением… А потерпевший, между прочим, вот-вот придет в сознание. Так что дело это мы раскрутим в любом случае. А вот вам-то какой резон влетать под статью?..

— Под какую статью?.. — холодея, вымолвил Колодников.

Опер открыл было рот, затем на округлом лице его внезапно изобразилась досада, и он обернулся к молодому:

— Коль! Не помнишь? За ложные показания — какая это статья по новому кодексу? Никак я к нему не привыкну…

* * *

Как выразился однажды Сергей Есенин устами красного китайца Литза-Хуна: «У меня болит живот от злобы». Нечто подобное ощутил и Алексей Колодников, покинув мерзкое здание с бетонными ребрами. Хотелось раздобыть где-нибудь динамита, вернуться и взорвать райотдел к едрене фене!

«Неспособность государства защитить своих граждан…» Да на фиг сдалась государству эта способность, если оно своих граждан и защищать-то никогда не собиралось!.. «Следи за базаром…» Надо же!.. Прав, прав был Димка: с ментовкой лучше не вязаться… Гуманоиды какие-то, а не люди.

Вне себя Колодников миновал квартала три, а затем обида и гнев пошли на убыль, уступая место клокочущей язвительности.

Нет, в самом деле (ядовито рассуждал Колодников, обходя лужу), какой смысл милиции вести борьбу с преступным миром? Во-первых, опасно, а во-вторых, невыгодно… По логике, им с преступным миром надо ладить, собирать с него дань, прикармливать осведомителей… Скажем, гуляет какой-нибудь крутой… Тронут его менты? Нет, не тронут. Потому что можно и на перестрелку нарваться… Или, скажем, бомж лежит… Тоже не тронут. Нет им смысла возиться с бомжом, с бомжа и взять-то нечего… То ли дело мирные законопослушные граждане! Вот с ними бороться — одно удовольствие. Оружия у них нет, алиби — тоже, запутать их на допросе — пара пустяков…

Ну вот вам, пожалуйста, легки на помине! С сиреной и с мигалкой… Не иначе за водкой едут… А вон еще один… Трется у перекрестка, жезлом себя по штанине похлопывает… А морда-то, морда… Жаждущая. Явно на коньяк не хватает — ждет, когда какой-нибудь Алексей Колодников на красный свет попрется сдуру!.. Так вот, облезешь! Не пойдет Колодников на красный, не надейся…

«Милиционеры, несомненно, гуманоиды.» — Возникшая ранее мысль обрела вдруг чеканную форму, а дальше на Алексея снизошло вдохновение.

«Двуногие, прямоходящие, — выковывал он фразу за фразой, — издали они весьма напоминают представителей homo sapiens, особенно если переодеть их в гражданское… Мало того! Однажды я собственными ушами слышал, как один милиционер назвал другого Колей… Вы не поверите, но у них даже есть имена — как у людей!.. Однако стоит вглядеться попристальней — иллюзия рассеивается. Что-то подсказывает вам: идущее навстречу существо, столь разительно похожее на человека, в действительности работает в милиции… Возможно, дело тут в выражении глаз. Это иное мышление, иная логика, а самое главное — иная мораль. Боюсь, что они так и останутся для нас загадкой…»

Когда Колодников подходил к дому, на его устах уже играла довольная, хотя и несколько ехидная улыбка. Сладкое чувство мести было настолько упоительно, что он временно и думать забыл обо всех своих недавних неприятностях. Главное — сразу же занести на бумагу вылупившийся, как из яичка, текст!.. Совет директоров будет лежать вповалку — любят они такие хохмы…

«Да и директора тоже… — с неожиданным ожесточением подумал вдруг Колодников. — Наверняка ведь ментам то и дело на лапу дают, раз на свободе еще!.. Ободрали вкладчиков, как липку, а на второй компьютер у них денег нет!.. Жмоты…»

— Здорово, сосед!..

На скамеечке перед подъездом восседал все тот же электрик Борька. Однако если вчера он был изрядно выпивши, то теперь он был просто пьян. Монументально пьян. Пьян эпически. Алексей чуть не плюнул с досады. Привяжется ведь наверняка…

— Слышь… — Борька, видимо, хотел опасливо оглянуться, не преуспел — и поманил Колодникова корявым негнущимся пальцем. — Ты вот чего скажи… Тебя где позавчера?.. Посреди арки… или прямо на входе?..

— Прямо на входе, — сердито сказал Колодников.

Электрик чуть отшатнулся, но являлось ли это реакцией на слова Алексея или же просто минутной утратой равновесия, сказать трудно. Во всяком случае взгляд Борьки был теперь уставлен поверх головы собеседника.

— А… а во сколько?..

— Да в самом начале первого…

— А… ч-чо так рано?..