– Молодец, адмирал! Сделал все, как я сказал! – хлопнул в ладоши Коваль. – Видите, господа, как важна внезапность?

– Да, вы правы, снова выиграли пари, – с легким акцентом произнес коротышка, закутанный в плащ. – Этот паук пустил сети далеко, как правильно сказать? Вы правы, шпионов много. Надо действовать немедленно.

– Было бы странно ожидать, что никто не вспомнит о союзниках, – усмехнулся Коваль. – Собственно, Карамаз о них прекрасно осведомлен. О поляках, о немцах, о шведах. Но скоро мы его здорово удивим… Расул, у вас все готово? – вполголоса спросил Коваль.

– Мы готовы, – подтвердил худенький.

– Сколько человек вы отобрали?

– Двести не получилось, – сокрушенно вздохнул узбек. – Мы набрали сто сорок шесть, но они лучшие. От всех командиров. Мы проверили каждого.

– Это печально… – удивился президент. – Во всей армии ты не набрал и двести человек? Неужели все такие ненадежные?

– Я прошу вас, господин президент, – с германским акцентом заговорил крепыш. Чувствовалось, что он произносит свою речь далеко не в первый раз. – Я прошу вас… я не иметь право вас оставить. Герр Борк будет меня отдавать в трибунал, если я вас оставить…

– Не беспокойтесь, герр Богль, – Артур кивнул шефу дознавателей. Тот коротко поклонился и вышел, задев макушкой притолоку. – Герр Богль, вам не придется меня оставлять. Мы разобьем их планы. Мы не поплывем в Стамбул.

– Как?! – хором воскликнули узбек и немец. – Но вы же только что, на совещании…

– Именно, – Артур зажмурился от удовольствия. – Орландо поведет эскадру, но не туда, куда все ждут. Раз удалось обмануть даже вас, стало быть, план вполне удался.

О господи, опять этот кошмарный запах…

Надя присела на корточки возле дивана. За утро она заглядывала туда уже в третий раз. В дремучих зарослях таджикского ковра кружились комки пыли. Где-то далеко, у самого плинтуса блеснула оброненная заколка. Ни гниющих огрызков, ни мокрых луж.

Похоже на запах грызуна, запах мокрой шерсти…

Атласный монстр, тяжелый, как скала, незыблемо покоился на квадратных тумбах. Вот уже шесть лет, с тех пор как она переехала сюда, в царское крыло Эрмитажа, чудо германской спальной техники занимало свой законный угол. Надя ван Гог не жаловала мебель, доставшуюся по наследству от правления предыдущих губернаторов Петербурга. От царских кушеток и секретеров разило табаком, прокисшим вином и клопами, столы изрезали ножами и залили всякой гадостью, отмыть которую можно было лишь рубанком.

Надя предпочитала мебель начала двадцать первого века, сохранившуюся в не тронутых мародерами складах. Муж делал все, чтобы обеспечить покой и удобства семье, она не могла пожаловаться на него. Кузнец даже из военных походов привозил ей предметы, облегчающие быт. По статусу жены президента Надя могла бы содержать целый штат служанок, но ограничивалась минимальным количеством прислуги – после того жуткого случая, когда одна из проверенных девушек, нанятых няньками в больницу, обернулась вдруг Пустотелой ведьмой.

Ведьма закружилась и унесла в воронку восьмерых ни в чем не повинных детишек, а еще дюжину сильно поранила. Само по себе прискорбное происшествие осложнялось тем, что Пустотелая взорвалась именно в тот момент, когда супруга президента России посетила эту самую больницу. Надя как раз раздавала именинникам подарки. Ее прикрыли гвардейцы, подхватили на руки, завернули в плащ и на руках передали со второго этажа в машину. Водитель гнал не останавливаясь до Эрмитажа, охрана раскидывала зазевавшихся прохожих, а позади слышались крики и вздымался к небу столб дыма.

Расследованием занимался начальник Тайного трибунала, этот неприятный коротышка, которого Кузнец приволок из Германии. Очень скоро дотошный немец вычислил целый заговор, в том числе обнаружил, что две посланницы халифата проникли даже в Эрмитаж. Спешно сменили охрану президентской семьи, весь штат уборщиц, нянек и воспитателей, состоявших при интернате, где жили дети Качальщиков, расформировали караульную роту, сняли коменданта. А попутно обнаружили шесть расхитителей. Этих осудили без проволочек, устроили показательный процесс – и сослали на строительство железной дороги. Что касается шпионок, то их увезли на дознание, и, по слухам, после того дознания в армии и Службе безопасности полетело немало голов…

Запах пота, запах забытого в тазу закисшего белья…

Когда все это началось?

В пятницу?.. Да, она проснулась, будто оса ужалила, – и почуяла вонь.

Самое жуткое, что запах возникал именно в спальне. За три дня Надя дважды сменила белье, обследовала диванные подушки и, наконец, не выдержав, сообщила охране.

Это попахивало идиотизмом. Однако милые гвардейцы прониклись и вместе с ней обследовали угол.

Чисто и сухо.

Просто сама мысль, что в ее квартире может что-то гнить, настолько не укладывалась в голове, что Надя даже не удосужилась проверить мусор. За мусор и уборку отвечали сто раз проверенные старушки.

В субботу запах вернулся. И вместе с запахом к ней впервые пришло беспокойство.

Словно во дворце поселился кто-то чужой.

Испортившаяся курица, стоялая вода в рукаве умывальника, отсыревший коврик на балконе…

Нет, всё не то. Она выгребла содержимое из кухонных шкафов. Хотя по спешно придуманному этикету, ей и детям, когда они жили во дворце, полагалось есть в нижней, роскошной столовой, Надя предпочитала всегда иметь под рукой запас пищи. В шкафах обнаружились сонный паук и два мумифицированных таракана. Крупы и специи были аккуратно разложены по баночкам с надписями, как растворы в процедурном кабинете. Полетели в мусорное ведро старые половые тряпки, затем туда же отправились тряпки из туалетов и с антресолей. Там валялись мандариновые корки и громоздились пустые коробки на случай внезапного переезда. Даже моль не нашла бы, чем поживиться.

Запах чуть подпорченного копченого сыра, теплого рыбьего жира, нестираных носков…

Воскресным утром она проснулась рывком, словно ее что-то подкинуло. Лежала несколько минут, унимая дрожь, зарывшись в одеяло, и глазела в темный потолок. Сердце стучало, точно она бегом преодолела шесть пролетов лестницы, спина покрылась холодным потом. Надя мучительно соображала, что же выдернуло ее из небытия. Какой-то неприятный сон, отголосок кошмара? Нет, не вспомнить…

Возможно, она заболевает? Только этого не хватало.

Она спустила босые пятки на пушистый палас и непроизвольно потянула за собой одеяло. Дверь в женскую гостиную была приоткрыта. Неясный свет, идущий из кухни, проложил дорожку на полосатом коврике, зацепил пуфик возле трюмо и уткнулся в зеркало. Мягкая обволакивающая тишина. Если прислушаться, можно уловить, как перекликается охрана на крышах и стучат моторы катеров в Неве.