– Дело даже не в том, что убийца применил какой-то непонятный трюк, позволивший ему остаться незамеченным. Самое важное – это ваши выводы. Вы должны понять, насколько сложная обстановка в Сербии, после того как мы нашли и выдали генерала Радко Младича. Наши оппоненты до сих пор считают его сербским героем. И в такой обстановке резко ухудшить наши отношения с Хорватией мы просто не имеем права.

– Вы говорите о возможном участии в этом преступлении Зорана Баштича? – спросил Дронго.

Орлич даже не успел перевести. И Вукославлевич не успел ничего сказать. Прокурор сразу все понял.

– Вы успели узнать достаточно много, – сказал он. – Если Зоран виноват, он должен ответить. Если не виноват, мы выдадим ему зарубежный паспорт и позволим уехать. Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. У него двойное гражданство – сербское и хорватское, и официальный Загреб уже обратился к нам с запросом, на каком основании мы не выпускаем из страны их гражданина?

– Я вас понимаю, – кивнул Дронго, – но мне нужна будет ваша помощь.

– В чем конкретно?

– Получить все материалы расследования и встретиться с бывшим руководителем следственной группы.

– Материалы можете получить в любое время, – согласился генеральный прокурор, – любую помощь в переводе мы вам тоже окажем. С бывшим руководителем следственной группы тоже организуем встречу. К сожалению, он не выдержал давления, которое на него оказывалось со всех сторон в процессе этого расследования, сорвался на истерику, стал придумывать ненужные заговоры, считал, что прокурорский надзор ему только мешает. А в результате за целый месяц арестовал только двоих охранников, которые оказались абсолютно не причастны к этому преступлению. Разумеется, нам пришлось с ним расстаться. Я распоряжусь, чтобы вы с ним встретились, если хотите.

– Обязательно. И с остальными свидетелями.

– Это мы вам обеспечим. Какие еще просьбы?

– Первая и самая главная – встреча с Зораном Баштичем.

Наступило неловкое молчание.

– Если он захочет с вами разговаривать, – наконец сказал прокурор, – у него сейчас вполне объяснимая депрессия в связи со смертью отца. К тому же он считает несправедливой задержку с выдачей ему паспорта и отказывается общаться с нашими представителями.

– Мне эта встреча нужна для расследования преступления, из-за которого я согласился прилететь в Белград.

– Понимаю. Но ничего гарантировать не могу. Давайте подумаем о завтрашнем дне, – предложил генеральный прокурор, – и учтите, что вам придется его уговаривать самому. Здесь мы вам помочь не можем.

– Я понимаю, но встреча чрезвычайно важна, – упрямо повторил Дронго.

– Хорошо. – Прокурор посмотрел на Вукославлевича, и тот как-то неопределенно кивнул.

Они поговорили еще несколько минут, после чего встреча завершилась. Уже на прощание прокурор сказал гостю:

– Мне хотелось бы, чтобы вы все правильно поняли. Мы пригласили вас не в качестве спасительной палочки-выручалочки. Нам нужен абсолютно объективный и независимый взгляд на преступление. В любом случае ваши выводы будут нам интересны.

Следующий визит они нанесли в администрацию президента. Там их принял руководитель администрации, который долго рассуждал о современной политической обстановке, о кровавом разводе бывших югославских республик, об ответственности всех участвующих в этом расследовании следователей. Он почти не давал говорить приехавшим. Они выслушали его пространный монолог, после чего попрощались и наконец уехали.

– Мне нужны все материалы дела, – напомнил Дронго, – и, конечно, пленка, которую я должен лично просмотреть.

– Тогда вернемся в прокуратуру, – предложил Обрадович, – там находятся все документы. Капитан Орлич поможет вам с переводом.

В этот день они провели в здании прокуратуры почти девять с половиной часов. Прежде всего Дронго дважды просмотрел пленку, на которой четко был виден Николич, сидевший на стуле. Когда он поднялся и вышел, они засекли время – одна минута пятьдесят четыре секунды. Так же четко было видно, как в апартаменты зашли улыбающийся Баштич вместе с Даниэлой, как она почти сразу вышла, спустившись по лестнице вниз. Как прошел в комнату Зоран, сын вице-премьера, и как вышел явно в подавленном настроении. Через некоторое время покинули свои апартаменты супруги Петкович и спустились вниз. Затем никто наверх не поднимался, пока не появился Недич, обратившийся к Николичу. Дронго засекал по минутам. Николич вошел в апартаменты, выбежал оттуда буквально через несколько секунд и позвал Недича. Тот тоже вошел лишь на несколько секунд и затем побежал вниз, чтобы позвать остальных. Первым туда поднялся Петкович. Было заметно, как волновались оба охранника, особенно Николич.

– Экспертиза подтвердила, что вице-премьер был убит еще до того, как Николич вошел к нему? – уточнил Дронго.

– Дважды. Абсолютно никаких сомнений, – пояснил капитан, – проводили комплексную патологоанатомическую экспертизу. Баштич был убит задолго до того, как к нему вошел Николич. Он лежал уже убитым, в этом нет никаких сомнений. Врач поднялся почти сразу, это был один из гостей. А еще через пять минут там появился полицейский врач. Оба убеждены, что Баштич был уже давно мертв. Полицейский врач даже сделал снимки, которые есть в деле.

Дронго нахмурился. Оставалось предположить, что неизвестный убийца сумел влезть через балкон. Но тогда Баштич должен был сам открыть ему дверь, что просто немыслимо. Он начал просматривать протоколы допросов, требуя точного перевода выражений и объяснений, которые были в деле. К вечеру Орлич едва не засыпал от усталости, и наконец Дронго решил, что им пора возвращаться.

На следующий день он напомнил о своей встрече с младшим Баштичем. Орлич пообещал перезвонить генералу Обрадовичу. Через час Дронго снова напомнил о встрече. Орлич честно признался, что ждет ответного звонка. Ждать пришлось достаточно долго, около пяти часов, пока наконец им не позвонили и не сообщили, что Зоран Баштич проживает в центре города, на улице Неманьина, и их там будут ждать только завтра днем. А пока они снова читали протоколы допросов и просматривали пленку. К вечеру Орлич вымотался так, что едва мог говорить. На следующий день Дронго лично позвонил генералу Обрадовичу. Тот мрачно сообщил, что встреча с Зораном не в его компетенции. Тогда Дронго отправился к генеральному прокурору. Он уже сидел в приемной, когда там появился Вукославлевич, который сухо сообщил ему, что он может поехать на встречу с сыном погибшего вице-премьера.

На служебном автомобиле Дронго и Орлича отвезли к дому Зорана. Внизу дежурили двое офицеров полиции. Они поднялись на третий этаж, позвонили. Дверь им открыл немолодой человек лет сорока пяти. Судя по его бицепсам и плечам, это тоже был приставленный к Зорану охранник. Появилась женщина, больше похожая на надзирательницу из исправительного лагеря, со скорбно сжатыми губами, которая даже не сделала попытки изобразить приветливое лицо. Она только указала на диван, предлагая гостям садиться, а затем прошла в соседнюю комнату. Оттуда сразу послышались крики.