— Пусть Хальдор сгноит твое сердце, Кайлех! — ответил Аремис, ощущая полное бессилие. Он снова взглянул на Илену. — Прости, что подвел тебя.

— Рано об этом судить, — ответил Уил. — Не забывай, кто я. Используй меня! — убеждал он.

Кайлех улыбнулся.

— Какая отважная пара. Что там между вами? Я уже почти ревную. Такое впечатление, что вы друг у друга в некоем подчинении. Это не страсть и не похоть, я бы почувствовал. Это нечто большее…

Аремис не собирался больше его слушать.

— Давай делай, что собрался, Кайлех, и будь осторожен. Селимус никогда не позволит жить ни тебе, ни твоему рожденному женой Лотрина сыну. — Он вдруг подумал, что, возможно, шанс еще есть. — Я уже сказал Селимусу об Айдрехе. Он обязательно придет взглянуть на вас обоих. Мальчик и года не проживет.

То нечеловеческое состояние, в которое пришел Кайлех, Аремису приходилось видеть только на поле битвы. Оно выше страха или ярости; в таком состоянии люди хотят лишь одного — убивать. Многие бывалые солдаты рассказывали об этом моменте, когда ничто, кроме крови — вражеской крови, — не способно вывести из гнева.

Аремис видел, как поднимается кинжал, и воспользовался шансом, испытывая отвращение от того, что делает. Теперь все было в руках Шарра.

Но спас его в этот день не Шарр и не Хальдор, а мужчина, заключенный в искалеченное тело женщины, переломанное и истекающее кровью. Уил позволил Аремису схватить в нужный момент хрупкое тело Илены и подставить его под удар кинжала.

Мощный удар почти разрезал Илену надвое, кожу, мышцы, хрящи и кости, остановившись на середине грудной клетки.

Ее прекрасные печальные глаза подарили свой последний триумфальный взгляд Аремису. Наконец-то она обрела покой.

Кайлех издал стон, низкий, гортанный, полный ярости. Он согнулся почти вдвое, тело задрожало, руки с трудом дотянулись до головы, качавшейся то вправо, то влево, словно не желавшей мириться со случившимся. Спина его выгнулась дугой, кулаки сжались, лицо исказилось от страшной боли. Аремис невольно попятился. Кайлех издал последний, отчаянный стон, нагнулся вперед, выпрямился, уставившись на испачканную кровью руку, нанесшую смертельный удар, судорожно вздохнул и поднял глаза, чтобы посмотреть на Фарроу.

Аремис, переживавший из-за того, что причинил Уилу новые муки, отметил, что они разноцветные. Он не знал, что делать — плакать от облегчения или от горечи потери. Наемник положил руку на твердое, мускулистое плечо короля Кайлеха и прошептал:

— С возвращением, Уил.

Уил Тирск, а теперь король Горного Королевства Кайлех, расправил широкие плечи и вздохнул.

— Пойдем искать наших друзей, — прорычал он сильным голосом Кайлеха.

Финч сидел, скрестив ноги, и пристально смотрел на человека, принесшего в мир так много ненависти и разрушений. Теперь он должен умереть.

Рашлин не знал, что Финч может его видеть, но чувствовал мальчика, ощущал его мощное присутствие в Скалистых горах. Он выглядел таким маленьким и беспомощным. Как может ребенок владеть такой сильной магией?

Рашлин улетел не задумываясь, но привести мальчишку в небольшой лесок за крепостью — сейчас это казалось безумием. Хотя, может быть, тот умрет от холода. Барши произнес заклинание, чтобы согреть себя, и задумался над следующим своим шагом.

Жестокость не была свойственна Финчу, но сейчас он был разрушителем, нравилось ему это или нет. Кровь династии драконов пульсировала в его венах, и жестокости потребовал от него сам король-дракон. Он не имеет права на неудачу; скорее умрет, но ни за что не подведет друзей.

Недалеко от него сидел Нейв. Пес молчал, чувствуя страх и полную беспомощность. Его роль в этом путешествии уже была сыграна.

Он привел Финча к Рашлину и сейчас мог оставаться только простым наблюдателем.

Нейву казалось, что барши исчез, но Финч сидел и ждал его.

Как ты себя чувствуешь? — Нейв никак не мог избавиться от привычной озабоченности здоровьем Финча.

Достаточно хорошо, чтобы сделать то, что нужно.

Голова все еще болит?

Да. Но шарвана больше нет, если ты об этом.

Где Рашлин?

Он думает, что спрятался. Он растерян и испуган, но скоро ему предстоит встретиться со мной.

Ты боишься?

Нет.

А я боюсь.

Не стоит. Мы с тобой должны это сделать.

Кто ты, Финч? Расскажи мне, пожалуйста, прежде… — Нейв заколебался.

Прежде, чем умру? — Нейв не ответил, а мальчик не стал настаивать. — Я — сын короля Моргравии Магнуса, сводный брат Селимуса. Во мне течет кровь дракона.

Именно это увидел в тебе король-дракон?

Финч кивнул.

И что это значит?

Ничего особенного, — ответил мальчик, покачав головой. — Об этом никто не знает. Разве что моя мама, но она мертва. Король-дракон, ты и я. Магнус, возможно, знал, но теперь и он в могиле.

Может, следует сказать кому-нибудь?

Финч улыбнулся и пожал плечами.

Пусть это лучше останется между нами. Мне известно, кто я и кому принадлежу. Этого достаточно. Я — единое целое с королем-драконом. Вот почему он уносил меня с собой, пока я спал. Король хотел, чтобы я узнал правду перед встречей с Рашлином. Он на время вернул мне силы, чтобы я мог участвовать в схватке.

И где же сейчас барши?

Там. — Он показал на заросший деревьями участок гор. — Ему кажется, что он спрятался.

Он невидим?

Частично.

Но я его вижу. Финч, что ты собираешься делать?

Ничего.

Что это значит? Ты не будешь с ним сражаться?

Он должен на меня напасть.

Но ты ведь ему ответишь?

Подожди, скоро сам все увидишь. Будь храбрым, Нейв. Ты сам мне достаточно часто это говорил.

Я не хочу видеть, как ты умираешь.

Тише, он идет.

* * *

Когда Джос появился в приемной короля, располагавшейся рядом с залом заседаний, его встретил презрительный взгляд писаря. Стражники стояли на обычных местах.

— С каких это пор к королю посылают слабоумных солдат?

— Заткнись, — прикрикнул на него Джос и порадовался, что слова прозвучали достаточно отчетливо. — Делай свою работу и не мешай мне делать свою.

Писарь усмехнулся, но пошел к двери и постучал. К его удивлению, король сам открыл ее. Это чрезвычайно смутило парня. Он не часто лично общался с королем.