Робби прижал палец к губам и на цыпочках подкрался к двери.

— Я знаю, что ты здесь, — не унималась Эммелин. — Один симпатичный старичок, там, на берегу, сказал, что ты как вошел, так больше и не выходил. Пусти меня, здесь жутко холодно.

Робби махнул рукой в сторону душа.

Ханна кивнула, бесшумно прошла по каюте и быстро прикрыла за собой дверь. Сердце колотилось как бешеное. Ханна кое-как натянула платье и скорчилась перед замочной скважиной.

Робби открыл дверь.

— Как ты меня нашла?

— Просто чудом, — ответила Эммелин. Она пригнула голову и нырнула в каюту. Ханна заметила, что на сестре новое желтое платье. — Десмонд сказал Фредди, Фредди сказал Джейн, в общем, сам знаешь, как оно бывает. — Она замолчала и огляделась. — Да у тебя здесь просто красота, Робби, дорогой! На редкость миленькая норка. Тебе надо созвать друзей… устроить такую небольшую, уютную вечеринку. — Эммелин увидела кучу смятых простыней на койке, заметила, наконец, что Робби полуодет и усмехнулась. — Надеюсь, я тебе не помешала?

Ханна затаила дыхание.

— Я спал, — ответил Робби.

— В четверть пятого?

Он пожал плечами, снял со стула рубашку, надел.

— Мне всегда было интересно, чем ты занимаешься целый день? Я думала, стихи пишешь.

— Я и писал. То есть пишу. — Робби потер шею, раздраженно вздохнул. — Ты зачем пришла?

Ханна даже моргнула — такая злость прозвучала в его голосе. Зря Эммелин заговорила о стихах, Робби не мог ничего написать уже несколько недель. Сама Эммелин ничего не заметила.

— Просто хотела узнать: ты придешь сегодня к Десмонду?

— Говорил ведь уже, что нет.

— Я помню, просто решила переспросить: вдруг ты передумал?

— Нет, не передумал.

Наступила тишина, Робби выразительно глядел на дверь, а Эммелин обшаривала глазами каюту.

— Может, я…

— Может, ты уйдешь? — быстро перебил ее Робби. — Я работаю.

— А я тебе помогу! — краем сумочки она поддела грязную тарелку. — Уберусь или…

— Я же сказал — нет. — Робби открыл дверь. Ханна видела, с каким трудом Эммелин заставляет себя беспечно улыбаться.

— Да я пошутила, милый. Неужели ты поверил, что в такой чудесный день мне нечем заняться, кроме уборки?

Робби молчал.

Эммелин шагнула к двери. Поправила воротничок.

— Надеюсь, хоть к Фредди-то завтра мы пойдем? Он кивнул.

— Заскочишь за мной в шесть?

— Да, — сказал Робби и захлопнул за ней дверь. Ханна выскользнула из ванной. Она чувствовала себя грязной. Как крыса, вылезшая из норы.

— Может быть, нам не встречаться какое-то время? — грустно предложила она. — Скажем, неделю.

— Нет, — не согласился Робби. — Я уже объяснил Эммелин, что нечего сюда заходить. И еще объясню, если понадобится. Пока не поймет.

Ханна кивнула, ощущая странную вину. Как обычно, напомнила себе, что все в порядке. Сестра не обиделась. Робби давно объяснил Эммелин, что не испытывает к ней никаких чувств, кроме дружеских. По его словам, Эммелин расхохоталась и спросила, с чего это он взял, будто она думает по-другому. И все же… Какая-то нотка в обыкновенно беспечном голосе. И желтое платье. Ее любимое…

Ханна поглядела на часы. У нее оставалось еще как минимум минут сорок.

— Мне надо идти, — сказала она.

— Подожди, — отозвался Робби.

— Мне правда…

— Хотя бы несколько минут. Дай Эммелин отойти подальше.

Ханна кивнула, Робби подошел к ней. Обхватил руками ее лицо — пальцы сомкнулись на шее — и прижался губами к губам.

Неожиданный, и оттого пронзительный и острый поцелуй тут же выбил Ханну из колеи и заставил на время забыть все тревоги.

* * *

Сырым декабрьским днем они сидели в рубке. Баркас был пришвартован у моста в Баттерси, там, где над Темзой нависли ивы.

Ханна тихо вздохнула. Она долго тянула время, не решаясь начать болезненный разговор.

— Я не смогу приходить. Две недели. Это все Тедди — к нему приезжают какие-то важные американские гости, и мне придется изображать примерную жену. Показывать им Лондон, развлекать.

— Слышать не могу, как ты вокруг него вьешься.

— Я в жизни не вилась вокруг Тедди! Он бы глазам своим не поверил, если бы я начала!

— Ты понимаешь, о чем я, — буркнул Робби.

Ханна кивнула. Конечно, она понимала.

— Я тоже все это ненавижу. И сделала бы все, что угодно, лишь бы жить с тобой.

— Все?

— Или почти все. — Она поежилась — в рубку порывом ветра занесло холодные капли дождя. — Попробуй договориться с Эммелин на следующую неделю. И сразу дашь мне знать, где и когда увидимся после Нового года.

Робби потянулся, чтобы захлопнуть окно.

— Я хочу расстаться с Эммелин.

— Нет, — сказала Ханна. — Еще не время. Как же мы будем видеться? Как я узнаю, где тебя найти?

— Тебе не придется меня искать, если мы будем жить вместе. Мы никогда не потеряемся.

— Я знаю, знаю, — она взяла его за руку. — Но пока… Как ты можешь даже думать о том, чтобы не приходить больше?

Робби перегнулся через нее — окно застряло и не закрывалось.

— Боюсь, ты была права, — сказал он. — Эммелин ко мне привязалась.

— Оставь его, ты весь вымокнешь.

Наконец, окно подалось и захлопнулось. Робби сел на место, стряхивая капли с волос.

— Слишком привязалась.

— Эммелин всю жизнь такая, — сказала Ханна, взяла из шкафа полотенце и вытерла его мокрое лицо. — Эмоциональная. Почему ты вдруг забеспокоился?

Робби только отмахнулся.

— Почему? — настаивала Ханна.

— Да не о чем говорить. Ты права, все в порядке.

— Я так и думала, — твердо сказала Ханна, сама поверив в свои слова. А не верила бы — сказала бы то же самое. Любовь умеет убеждать, уламывать, настаивать на своем. И с легкостью глушит все тревожные мысли.

Дождь забарабанил по крыше.

— Ты замерз, — забеспокоилась Ханна, накидывая полотенце на плечи Робби. Она встала на колени и вытерла ему мокрые руки. — Смотри, не простудись. — И тут же, не глядя ему в глаза, добавила: — Тедди хочет, чтобы мы переехали в Ривертон.

— Когда?

— В марте. Он хочет все отремонтировать, построить новый летний домик, — бесцветным голосом рассказывала Ханна. — Вжиться в роль деревенского сквайра.

— Почему ты раньше не сказала?