Не будь этот день столь мрачным, ее слова наверняка его позабавили бы.

– Я воин, Эйлиос. Воин не может быть мягкосердечным. Я люблю Бридге, как и подобает любить мужу. Но сейчас это не главное. Мой брак закончился в ту минуту, когда Каэль похитил мою жену. – И чтобы она не истолковала его превратно, добавил: – Я никогда не женюсь снова.

Глаза Эйлиос наполнились слезами.

– Я думала, ты ее любишь, – прошептала она.

– Ты странно говоришь! – воскликнул он и улыбнулся. – Может, в будущем ты и знаешь меня, но в настоящем – нет.

Она обняла его и склонила голову ему на грудь, как будто его слова доставили ей радость. Сердце бешено застучало в груди Руари. Близость этой удивительной женщины возбуждала. Это было новое, неведомое ему доселе чувство. Похоже, ему будет трудно расстаться с ней.

– Тогда я стану единственной женщиной, навсегда завладевшей твоим сердцем, – прошептала она и улыбнулась обольстительной улыбкой.

– Ты слишком много говоришь, – с укоризной в голосе произнес Руари и приподнял ей подбородок.

Эйлиос тотчас напряглась.

– Руари, позволь мне исцелить тебя!

И хотя она перебила его, он с удовольствием отметил в плече приятное ощущение тепла. Это было настолько сладостно, что он замер на месте.

Эйлиос улыбнулась и приложила к нему свои маленькие изящные руки.

– Тебе ведь нравится, верно?

Он восхищенно посмотрел на нее. Обольстительные нотки в ее голосе вынудили его мужское достоинство поднять голову еще выше. Напряженные чресла теперь доставляли даже легкую боль.

– Еще как! – признался Руари и улыбнулся. Было так приятно улыбаться, забыв про гнев, владевший им последние недели.

Эйлиос добавила в свое прикосновение еще немного тепла, и он почувствовал, как ускорился ток крови в ее маленькой, красивой фигурке. Ее животворная сила доставляла ему неземное блаженство. А как хотелось отведать ее еще больше, в постели. Это должно случиться, рано или поздно. Чем раньше, тем лучше. Она нужна ему, он же не относил себя к числу терпеливых мужчин. Впрочем, желание такой силы тоже было для него в новинку.

Между тем Эйлиос взялась за лечение его поврежденной руки. Посмотрев на свое плечо, Руари увидел лишь покрытую кровью тунику, но, когда приподнял край, взгляду его предстала как будто сшитая иглой кожа и красный шрам на месте раны. Кожа на руке теперь смотрелась новой, розовой и молодой.

Эйлиос убрала ладони.

– Мне пора, – сообщила она. – Изменять прошлое нельзя.

Руари схватил ее за руки.

– Как ты можешь уйти, когда ты хочешь меня?

– Мне тяжело, – со вздохом призналась Эйлиос, – но мои нынешние чувства к тебе – это лишь малая часть той любви, которую я испытываю к тебе в пятнадцатом веке. Руари, я нужна тебе в том времени. Я не позволю Моффату убить тебя! И, кроме того, ты меня пока еще не любишь.

Ее слова заставили его вновь заглянуть ей в глаза.

– Ты дважды сказала, что я люблю тебя в твоем времени. И ты говоришь так, как будто уверена в этом. Почему я это сказал? Ведь сегодня я дал себе слово больше ни в кого не влюбляться.

Его слова, похоже, ее расстроили.

– У меня такое чувство, что прошлое никак не изменится, ты же собираешься терзаться чувством вины целых восемьсот лет.

Руари опешил. Неужели она читает его мысли? Иначе откуда ей знать, что он мучается чувством вины?

– Я устал от разговоров, – ответил он, – и не хочу ждать восемьсот лет, чтобы лечь с тобой в постель. Мне нужна всего одна ночь. Неужели ты откажешься подарить ее мне?

Сказав это, Руари выпустил очередной заряд волшебной силы, пытаясь соблазнить ее взглядом и покорить своей воле.

Он моментально уловил, как в ней шевельнулось желание, улыбнулся и погладил ей спину и бедра.

– Неужели ты сможешь устоять передо мной? Я хочу доставлять тебе радость до тех пор, пока ты не взмолишься о пощаде.

Элли вздохнула, она близка к тому, чтобы сдаться на милость победителя.

– Я не знаю, что будет, если мы проведем вместе ночь. Боюсь, из-за этого в пятнадцатом веке что-то изменится, так что будет лучше, если я сейчас покину тебя. – Она сжала виски и отстранилась. – Сейчас ты не любишь меня, да и ты не нужен мне. Тебе нужна лишь приятная ночь с женщиной. Мне необходимо вернуться. В пятнадцатом веке мы принадлежим друг другу. Ты даже не представляешь себе, через что мы прошли всего за несколько дней! Кроме того, тебе угрожает опасность, нет, не сейчас, а гораздо позже, когда тебе будет восемьсот лет!

Руари был потрясен. С трудом верилось, что кто-то может о нем так нежно заботиться и так сильно его любить. Кем он должен стать, чтобы спустя восемь веков быть достойным такой удивительной женщины? Он буквально разрывался от противоречивых чувств и желаний. Неужели, чтобы соблазнить ее и добиться близости с ней, ему придется ждать так долго? Неужели она говорит правду? Будет ли она нужна ему в будущем? Она права, он безумно хочет ее, но она ему не нужна.

Он вспомнил о своей священной клятве. В тот день, когда он произнес ее торжественные слова, она стала частью его жизни, да что там, всей его жизнью. Он совсем недавно приступил к изучению Кодекса, тот был длинным и во многом непонятным, однако одно было предельно ясно. Ни в коем случае нельзя менять прошлое или будущее. Это строго запрещено. В будущем его будет преследовать Моффат, а эта женщина станет его, Руари, помощницей. Он не должен, не имеет права ее удерживать.

– Признайся, ты ведь любишь меня сейчас, когда мы с тобой еще не знаем друг друга?

– Да, люблю, – улыбаясь, подтвердила Эйлиос.

Руари охватила неведомая доселе радость. Ему, неожиданно для самого себя, захотелось, чтобы эта женщина любила его и была ему верна.

– Ты действительно отправишься ко мне в будущее? – спросил он, чтобы окончательно убедиться в ее любви.

Элли кивнула и ласково коснулась его щеки. Она не спешила убирать руку и молчала.

О, как прекрасна она была, как светла и легка! Она казалась ему волшебным маяком надежды и радости в мире, полном страданий и мук. Его мужское достоинство восстало помимо его воли. Руари понимал: ему нельзя идти на поводу у бездумной тяги к наслаждениям, он не имеет на это права, тем более что сейчас не время для любовных утех. У нее есть долг перед самой собой.

– Я отпускаю тебя, Эйлиос, но с условием, – произнес он.

– С каким же? – с улыбкой спросила она.

– Я страстно хочу тебя, ты даже не представляешь себе, как страстно и сильно, но я ограничусь лишь одним поцелуем.

– Я согласна, – еле слышно выдохнула она. Это было единственное слово, в котором он нуждался в это мгновение.

Крепко сжав ее в объятиях, он впился жарким поцелуем ей в губы. Голова тотчас же закружилась от восторга, желания, похоти, но сильнее всего была радость, чистая, светлая радость. Эйлиос была ангелом света и надежды. Его язык скользнул ей в рот. Хочется верить, что она надолго запомнит этот поцелуй.