Но схватка все равно получилась жестокой.

На рассвете Фебруарен сосчитал трупы и пришел к выводу, что всех оборотней они перебили. Люди-волки не жалели своих жизней. Теперь, лишившись вожаков, обычные звери разбегутся.

Но вышло иначе: на протяжении многих поколений волки были привязаны к за́мку и теперь, несмотря на недавние события, явились к задней двери на кормежку.

Фебруарен разрешил двоим старикам их покормить.

Вороны наблюдали. В основном молча. Они были повсюду. Элен-коферы старались им по возможности досадить. Птицы отвечали тем же.

Девятый Неизвестный, Железноглазый и несколько видных элен-коферов попивали пиво и нежились в теплых хозяйских покоях маленького за́мка. Мало-помалу разгорелся нешуточный спор, а скука и выпитое пиво только подливали масла в огонь. На пятки наступала весна – она могла запустить свои щупальца в Андорегию уже через месяц. Многим элен-коферам надоело ждать. Они убедили себя, что Отродье ни за что не явится, пока они сидят в его доме. А может, никакого Отродья и на свете-то нет?

Кое-кто полагал, что человеческий волшебник Отродье выдумал. Человеческий волшебник в ответ на это заявлял, что, мол, и элен-коферов считают вымышленными созданиями, а они тем не менее существуют.

Герис вернулась в Брот, восстанавливала силы в особняке Делари. Девятый Неизвестный строго-настрого наказал ей навестить и подбодрить семейство Пайпера под страхом… ну, чего-нибудь. Но Герис и так бы их навестила: они с Анной Мозиллой успели подружиться.

Мысли у Фебруарена путались. В за́мке было столько эля – волей-неволей пришлось пить, и волшебник не отставал от остальных. Двое стариков оказались отменными пивоварами. Элен-коферы с мастерством умельца, способного побрить спящего леопарда, брезгливо снимали с них неподатливые чары, слой за слоем. Стариков, как выяснилось, звали Хэрбин и Эрнст. Сколько себя помнили, они служили в за́мке, и им казалось, что на имперском престоле сейчас кто-то из Фредериков или, может, Герман Толстяк, а на патриаршем – Селестин Электонский. Фебруарен не смог припомнить ни одного патриарха по имени Селестин и ни одного императора по имени Герман, зато Фредериков и Фридрихов в истории Граальской Империи было пруд пруди.

– По сравнению с этими двумя ты юнец зеленый, – заметил Железноглазый.

– И пиво варят что надо.

Что правда, то правда. Старики варили пиво для оборотней невесть сколько лет и потому с легкостью приспособились снабжать орду гномов (с помощью специальной пивной магии элен-коферов).

Своим ворчливым соплеменникам Железноглазый заявил, что они останутся в за́мке столько, сколько понадобится, чтобы поймать Отродье, или пока не кончится солод для пива.

Ворчать гномы все равно не перестали. Они обожали жаловаться на жизнь, и делали это весьма изобретательно. Но жалобы чуть поутихли, потому что элен-коферам было чего ждать.

Днями и ночами Ярнейн в беспокойстве бродил по за́мку и бормотал себе под нос, словно воплощенная совесть из какой-нибудь пьесы. Единственными его слушателями были неизбывные вороны, которые теперь упрямо молчали. Остальные элен-коферы радовались жизни, понимая, что рано или поздно придется возвращаться в свой собственный мир или в Обитель Богов.

– Вот, волшебник, можешь своими глазами увидеть, почему элен-коферы не правят девятью мирами, – ворчал Железноглазый. – Лишь только отступают напасти, мы тут же раскисаем. Нам свойственно отсутствие честолюбия. Стоит кому-нибудь приказать – сотворим мост из радуги, но ради себя самих и молоточком серебряным о молоточек не ударим. Возведем Небесную Крепость, скрупулезно отделывая мельчайшие детали, но себе самим пригодного жилища не построим.

– Что это ты сегодня не в духе? – поинтересовался Фебруарен.

Ярнейн уселся, не сводя взгляда с волшебника.

– Лелею в ночи свое отчаяние. Кажется мне, что мой народ слишком уж напоминает наших приятелей Хэрбина и Эрнста – марионетки, ограниченные…

На этих словах Железноглазый замолк и захрапел.

За время своих странствий Девятый Неизвестный узнал страшную правду, о которой молчали мифы и сказания: гномы храпят. Всегда. Невзирая ни на что. Постоянно.

Фебруарен решил, что гном продемонстрировал достаточно решительности и воодушевления. Волшебник отправился в присвоенные им хозяйские покои. Там он нырнул под пуховую перину, которая, видимо, принадлежала самому Отродью, и, уже засыпая, не подумал о том, удастся ли им поймать свою жертву. Да и есть ли смысл охотиться на сына Геданке, если обессиленный Ветроходец все еще лежит на берегу Андорежского моря?

– Прапра, вылезай наконец из постели. Что-то вот-вот случится.

Герис только что вернулась – с охапкой новостей и кучей деликатесов. Вороны будто обезумели, а теперь еще и волки прибежали.

В крепости сгустилось ощущение угрозы. Слышался лязг – это элен-коферы торопливо вытаскивали свои загадочные орудия.

Но шум и суматоха начались вовсе не из-за Герис: она-то постоянно появлялась в за́мке, никого при этом не потревожив.

– Время пришло. – Девятый Неизвестный выбрался из постели, с трудом встал на ноги, пригладил волосы и поправил одежду. – А он не торопится, как я погляжу?

– У него, как видно, другие способы – не такие, как у нас, – отозвалась Герис и переместилась в темный угол прямо за мерцающим сгустком, от которого и исходило растущее ощущение угрозы.

Постепенно сгусток принял форму и превратился в темный плоский призрак со смутно проступающими человеческими чертами, потом обрел цвет и объем. Все это длилось почти минуту, и вот наконец в комнату, пошатываясь, ступил человек. Мерцание угасло. Незнакомец согнулся пополам, уперев руки в колени и тяжело дыша. Лишь через несколько мгновений он осознал, что не один.

Волшебник и его праправнучка тем временем гадали: что это за приглушенные проклятия? Не вороньи ли это крики и не волчий ли вой?

Отродье, все еще тяжело дыша, распрямился и воскликнул:

– Ты? Ты! Но… Как?..

– А, брат Лестер. Добро пожаловать. Тут без тебя произошли некоторые перемены. Нужна твоя помощь. Позволь объяснить.

И тут Герис стукнула Отродье по затылку, потому что он как раз начал выделывать какие-то жесты спрятанной за спину рукой.

В комнату вошел Корбан Ярнейн.

– Он у нас, – сказал ему Девятый Неизвестный.

– Вот этот вот?

– Он самый.

– Совсем на мать не похож.

– Может, в отца уродился.

– Геданке я никогда не встречал. Не знаю. Хватай-ка его под мышки и забирай с собой.

– Хм…

– Чем более странным покажется ему окружение, когда очнется, тем скорее он станет слушать твои объяснения – захочет узнать побольше и понять, что происходит.