особенное, не известное в большинстве других стран. Меня поразила однажды сцена созерцания японскими туристами мавзолея Тадж-Махал в Индии. Осмотрев этот шедевр архитектуры, японцы, не отрывая глаз от дворца и постоянно отвешивая поклоны, пятились чуть ли не с километр к входным воротам, не рискуя повернуться спиной к этому белоснежному чуду, как бы парящему над землей в безоблачном голубом небе.

А однажды в Японии, в гостинице курорта Атама-центр, мы решили вместе с нашими японскими друзьями сфотографироваться всей группой в холле гостиницы. Я навел свой «роллефлекс» на группу, поставил затвор на автоматический спуск, присоединился к группе, и аппарат нас сфотографировал. После этого оба сопровождавших нас японца поблагодарили фотоаппарат, поклонившись ему. Это было самое удивительное проявление вежливости в моей жизни.

Конечно, за этой доведенной до автоматизма вежливостью даже по отношению к неодушевленным предметам лежит нечто более глубокое, а именно: уважение к человеческому гению, создавшему удивительные дворцы, пирамиды, машины…

Можно было бы и посмеяться над подобными церемониями, но меня они скорее приводят в восхищение, особенно по сравнению с традиционной, увы, российской грубостью.

Прибыв в Японию, я, естественно, не хотел ограничить себя только внутренними делами нашего коллектива и посещениями достопримечательных мест, а стремился побывать на приемах и других общественных мероприятиях. Было решено, что это удобнее сделать в качестве советника МИД СССР, занимающегося вопросами культурных связей между СССР и Японией. Это и предопределило мои контакты и знакомства.

Среди моих новых знакомых оказалось много содержательных и компетентных собеседников, которые всерьез были озабочены проблемой советско-японских культурных связей. Все их просьбы и предложения я добросовестно довел до нужных адресатов по возвращении в Москву.

Особое внимание мне оказали супруги Хасегава, имевшие свою картинную галерею и горевшие желанием познакомить японцев с шедеврами западноевропейского импрессионизма, хранящимися в музеях России. И я сам, и сопровождавшие меня сотрудники посольства были особенно тронуты проявленным к нам вниманием со стороны госпожи Тиеко Хасегава.

На мой взгляд, она проявила прямо чудеса гостеприимства, без устали показывая нам достопримечательности Токио с уютными ресторанами, где бережно сохранялись традиции прошлого, включая гейш, которые танцевали и пели, аккомпанируя себе на национальных инструментах.

Тиеко Хасегава, по-моему, вполне могла быть самой красивой и обворожительной женщиной Японии.

Думаю, что если госпожа Хасегава прочитала бы эту книгу, то особенно не разочаровалась, узнав, что она оказывала гостеприимство заместителю начальника советской внешней разведки, а не сотруднику МИД. Во всяком случае, мне было бы приятно через много лет передать ей таким способом свой привет и сердечную благодарность за оказанные в свое время внимание и прием, которые способствовали лучшему узнаванию Японии.

России и Японии нужно пройти еще немалый путь, чтобы стать наконец друзьями. Должен быть развеян ядовитый туман предубеждений, нужно покончить с проявлением ненужных амбиций с обеих сторон и уничтожить психологические барьеры, мешающие сближению двух стран.

Мне бы очень хотелось, чтобы мои будущие правнуки, показывая на Японские острова на географической карте и спрашивая: «Что это такое?», получили бы следующие примерно ответы от своих родителей. «А это страна такая — Япония… Она — наш большой друг на Востоке… И солнце всегда появляется над нашей страной со стороны Японии…»

Однажды, находясь на каком-то собрании в клубе Ассоциации ветеранов внешней разведки России спустя много лет после моей поездки в Японию, я увидел на стене красочную афишу, которая сразу привлекла мое внимание. На ней были изображены ветка сакуры, хризантема и какая-то райская птица на фоне горы Фудзияма. А заголовок гласил: «Япония — любовь моя»… А далее следовал текст: «21 мая 1993 года в 14.00 в гостиной клуба Ассоциации ветеранов внешней разведки состоится вечер встречи со Страной восходящего солнца. Кинофильмы, рассказы и комментарии, чайная церемония, выставка картин».

Этот вечер уже состоялся, а афиша продолжала напоминать собравшимся о приятно проведенном вечере. Как же изменился мир! Ветераны разведки — японисты — сочли необходимым рассказать членам клуба о достопримечательностях Японии, подобрали для объявления традиционные японские символы и нашли сердечные слова.

Я подумал: а возможно ли такое мероприятие в Японии? Возможно ли, чтобы сотрудники-ветераны какой-либо японской специальной службы провели вечер под девизом «Россия — любовь моя»? Вряд ли…

Но кто-то в этом мире в любом деле всегда должен быть первым…

ГЕОРГИЙ ИВАНОВИЧ, ОН ЖЕ ДЖОРДЖ БЛЕЙК

Среди сотрудников внешней разведки Джордж Блейк занимает особое место, и когда его называют живой легендой нашей Службы, то это не просто полюбившийся эпитет, а совершенно точное и конкретное определение его личности.

Разведывательная биография его общеизвестна, и здесь нет необходимости повторять ее. Мой рассказ о Блейке касается последнего десятилетия его жизни в Москве. Именно в этот период мы с ним подружились и стали вместе работать, выступая в паре с рассказами о работе Службы внешней разведки как в московских аудиториях, так и в других городах России.

География наших совместных поездок чрезвычайно широка, и эти поездки обогатили нас знаниями о жизни и проблемах самых различных уголков нашей страны.

За последние годы мы побывали в Архангельской области (август 1996 года), Курске (январь 1998 года), Туле (апрель 1998 года), Владивостоке (октябрь 1999 года), Мурманске (май-июнь 2000 года). Выступали в самых разнообразных аудиториях: перед коллективами местных органов Федеральной службы безопасности, военных контрразведчиков, пограничников, моряков, отдельных производственных предприятий. А во Владивостоке состоялись и встречи со студентами и преподавателями Дальневосточного университета. Принимали нас и губернаторы, и другие представители местных властей.

Первым выступал обычно я, после рассказа о современном положении и задачах Службы внешней разведки представлял собравшимся Джорджа Блейка. При этом всегда упоминал, что он награжден самыми высокими орденами нашего государства и что когда был учрежден ведомственный знак «За службу в разведке», то эта награда за номером один была вручена именно Джорджу Блейку. Это сообщение всегда вызывало шквал аплодисментов.

Мы планировали свои выступления так, чтобы не повторять одни и те же факты и примеры, не превращать их в штампы. И надо сказать, что Блейку это прекрасно удавалось, он всегда находил в своей биографии те эпизоды, которые в данной аудитории были наиболее уместными и интересными, тем более что выбор у него богатый: работа на советскую разведку в Лондоне и Берлине, корейская эпопея, участие в голландском движении Сопротивления в годы войны, пребывание в английской тюрьме «Уормвуд Скрабе» и побег из нее (до Блейка из этой тюрьмы не удавалось убежать никому), встречи со славными разведчиками мужем и женой Крогерами, с Кононом Молодым (Лонсдейлом), жизнь в Москве и т. д. и т. п.