В это мгновение Дайен ненавидел их всех и прежде всего себя.

– Прошу, миледи, – произнес он, с трудом выговаривая слова разбитыми губами, – передать лорду Сагану, что я хотел бы поговорить с ним. Наедине.

Резко повернувшись, он пошел прочь, не отнимая руки от распухшего лица.

– Мейги, Мейги, – пророкотал Медведь, восхищенно глядя на нее, – удар у тебя все тот же!

– Но не надо было терять голову. Не стоило его бить, – вздохнула Мейгри, потирая руку. – Он никогда меня за это не простит, и я его за это винить не буду.

– Чепуха, Мейги, – ухмыльнулся бородатый верзила. – Все правильно. Он заслужил.

Король-воин, нависший над ней, был втрое крупнее ее. Его кожаные доспехи ручной работы украшали хвосты животных, высушенные конечности каких-то инопланетных существ и длинные пряди человеческих волос. Его собственные черные волосы ниспадали вьющимися волнами по спине и плечам до пояса, а впереди перемешивались с длинной черной бородой, доходившей до широкого живота.

– Небольшое кровопускание полезно молодым. Выводит дурные соки. Уж мне-то не знать, – подмигнул великан. – Я помню, как ты их из меня выпускала!

Он стукнул себя по круглому животу.

– Твой меч, девчонка, на шесть фаз уложил меня в постель! Но, клянусь своей печенкой, оно того стоило! Твои белые волосы стали бы украшением моей коллекции трофеев!

Он уставился на ее голову в шлеме с таким неподдельным восторгом, что телохранители Мейгри на всякий случай выступили вперед

– Не стоит тревожиться, гвардейцы, – поспешила успокоить их Мейгри. – Этот воин – мой очень старый друг. Ах, Медведь, как я рада тебя видеть!

Она протянула к нему руки, и он сгреб ее огромными волосатыми ручищами.

– Старый враг, которого колотушками заставили подружиться. Я слышал, девочка, что ты погибла, – сказал он уже серьезней, отпуская ее. – Я укоротил бороду. Жена обрезала свои волосы. Мы сплели поминальную косу, которая висит сейчас в комнате твоей крестницы.

– Спасибо, Медведь, – печально и тихо ответила Мейгри. – Страшное было время...

– Но оно уже прошло! – расхохотался Медведь, и от его раскатистого смеха задрожала посуда на ближайшем столе. – Вернусь домой, возьму венок и брошу его в очаг! Будет лучше, если ты полетишь со мной, Мейги.

Разглядывая ее, он покачал головой.

– Уж больно ты тощая. Мужчине нужна женщина, которую легко отыскать в темноте. Полетим со мной на Сольгарт. Жена откормит тебя. Ты увидишь свою крестницу! Ты же не видела ее с младенческих лет. Но она, – с тяжелым вздохом сказал он, – очень на тебя похожа. Тоненькая, как молодая газель. Я ей все время говорю, что на нее ни один мужчина не польстится.

– А она что говорит?

– Ничего. Смеется надо мной. – Медведь дернул себя за бороду. – Представляешь? Над отцом смеется! Если бы это делали мои сыновья...

Медведь сжал огромный кулак, но вздохнул и беззлобно усмехнулся.

– Моя дочь меня в грош не ставит.

– Она знает, что ты только ворчишь. А как жена? Соня с тобой?

– Похорошела еще больше! – с гордостью заявил Медведь. – Но она не смогла прилететь. Сейчас она лежит из-за шестнадцатого.

Взъерошив черные кудри, Медведь горестно покачал головой.

– Опять мальчик. Пятнадцать сыновей и только одна дочь. А родилась она, когда ты была у нас на планете для мирных переговоров. Возвращайся, Мейги. Ты приносишь нам удачу! И старика Сагана с собой прихвати, если только он не слишком занят всякими там заговорами и изменами.

Медведь снова расхохотался. От раскатов его смеха разбежались те, кто собрался вокруг, чтобы подслушать их разговор.

– Мне очень хотелось бы улететь, Медведь. Я очень хочу увидеть Соню и крестницу. Но у меня дела.

Мейгри поискала взглядом в толпе Дайена, но не смогла найти. Волнение за него отодвинуло на задний план даже желание вернуть звездный камень.

Медведь кивнул, сразу же посерьезнев.

– Ты насчет этого королишки? Это правда, малышка? Саган поддержит мальчонку в борьбе за трон?

– Поддержит.

– А ты ему веришь?

Медведь смотрел на нее серьезно. Его прищуренные черные глаза сверкали из-под густых бровей. Казалось, он смотрит на шрам на ее щеке, хотя Мейгри и знала, что шрама под шлемом не видно.

– Да, – выдохнула она. – Верю.

Медведь фыркнул, подумал, почесал волосатую грудь под кожаным панцирем.

– Если парнишка и впрямь Старфайер...

– Да, Медведь. Это тот самый младенец, которого я вынесла из огня, которого я взяла из рук умирающей матери.

Голос Мейгри осекся; воспоминания были слишком отчетливыми.

– И мы с Саганом исполнили обряд. «Представление», о котором, как ты слышал, говорил Дайен.

Медведь задумался еще больше.

– Ничего себе. Надо бы поговорить об этом со стариком Саганом. – Он скосил черный глаз на Мейгри. – Как тебе известно, моя империя на прошлой неделе отделилась от Галактической Республики.

Мейгри изумленно посмотрела на него.

– Нет, я об этом не знала! Что случилось?

– Мы получили депешу от Сагана о нападении коразианцев на планеты Шелтона. Про то, как Роубс нас подставил. Убедительно. Более убедительно, чем все опровержения Роубса.

– Вы в состоянии войны?

Медведь хранил благодушное настроение.

– Полагаю, вступим, если Конгресс соберется ее нам объявить Его созвали на внеочередную сессию. Но, я думаю, когда дело дойдет до регистрации, они многих недосчитаются.

– Но какую позицию занимает Командующий в вашем секторе?

Медведь снова ей подмигнул.

– Он мой. Куплен и оплачен богатствами двадцати систем. Думаешь, ваш королек может воспользоваться такой поддержкой?

– Конечно, – ошеломленно пробормотала Мейгри. Все развивается слишком быстро, слишком.

– Я поговорю со стариком Саганом. И с пареньком поговорю, – пророкотал Медведь и нахмурился. – Но, прежде чем я посажу его на трон, мое мнение о нем должно измениться к лучшему. А это еще что?

Он уставился в дальний конец стола. Его сыновья, похоже, нечаянно наткнулись на какую-то мебель и что-то сломали, а теперь громко ругались со слугами Снаги Оме.

– Да мои ребята здесь все переломают! – горестно вздохнул Олефски. – Я пытаюсь ввести их в общество, научить их манерам, а они что вытворяют!

– Прощай, Медведь. – Мейгри встала на цыпочки и поцеловала его в щеку, которую с трудом отыскала под бородой – Это моей крестнице.

– Обязательно передам, малышка, – подобревшим голосом сказал Олефский. – Но будет лучше, если ты это сделаешь сама.