оно нарушило график поездки, поэтому на обратном пути водителю машеровской «Чайки» пришлось увеличить скорость. На стадион они уже не въезжали, а влетали.

…Не «догуляв» отпуска, - может, кто-то повоздействовал на Зайцева или по другой причине, - в очередной выезд он пришел раньше в автобазу и, подойдя к «Чайке», забрал из рук молодого водителя путевой лист и потребовал покинуть машину: «Я поеду за Петром Мироновичем».

Он уговорил первого секретаря разрешить поработать вместе до празднования 60-летия КПБ и республики.

Когда Шимко узнал о том, что Зайцев опять за рулем, зашел к заведующему автобазой П. Детскину. Это был беспринципный человек, вырос в должности по протекции из рядовых водителей. Он никогда не брал на себя никакой ответственности, все делал тайно. Случалось, даже на подчиненных писал анонимки. Шимко высказал ему свои сомнения, предложил отстранить Зайцева, мол, может случиться беда из-за снижения у него остроты зрения. На стол заведующего автобазой положил и служебную записку (при расследовании причин аварии бумагу не нашли, а заведующему автобазой «посоветовали срочно» отдохнуть в отпуске).

«Встречи» руководителя с влиятельным подчиненным в боксе для спецавтомашины проходили часто, случалось, за чаркой.

Утром 4 октября, он пришел на работу после «хорошего» вечернего застолья. (После трагедии управляющий делами ЦК Виктор Ливенцев еще долго упрекал водителей за пристрастие к спиртным напиткам.) Зайдя в буфет, сел на шляпу дворника. «Женя, ты что — с ума сошел?!» — упрекнул его мужчина. К обеду Зайцев «отошел». Вскоре поступил сигнал на выезд. К «Чайке» подошел Шимко.

— Куда едете? — поинтересовался у Зайцева.

— На Выгоновское озеро (Брестская область. — С. А.). — И, пробуя как-то сгладить свою вину, открыл багажник, похвастался двумя ружьями, которые там лежали.

— А запасное колесо есть?

— Пожалуйста, проверьте, — спокойно ответил Зайцев.

Резина для «Чайки» была новой. Маршрут же поездки Машеров неожиданно изменил…

***

Есть ли основания обвинять сотрудников милиции, сопровождавших «Чайку», в «утечке» информации о предстоящем направлении движения автомобиля первого секретаря? В пути при выборе маршрута движения, согласно инструкциям, как объяснил на допросе Г. Пищак — командир эскортного взвода дивизиона ДПС ГАИ УВД Мингорисполкома, они руководствовались сигналами сопровождаемой ими машины, подчинялись сотруднику КГБ, который ехал с первым секретарем, получали от него указания, распоряжения. Вот почему работники ГАИ не могли сообщить о предстоящем направлении движения «Чайки» дежурному УВД облисполкома или на посты ГАИ.

Жена сотрудника КГБ Валентина Чеснокова на допросе заявила:

— О своих служебных делах муж никогда не рассказывал, и я не знала, что он охранял Машерова. Очень удивилась, что они погибли в одной машине…

Олег Слесаренко, водитель машины сопровождения, в душе признался сам себе:

— Я готов был ко всему. Поздно вечером 4 октября возвратился домой, увидел заплаканную жену — она уже знала о случившемся. У нее тогда на руках была двухмесячная дочурка, и я как мог ее успокаивал.

Когда в семь утра в квартиру позвонили, его Тамару снова было трудно унять. Мужчина в штатском, стоявший у двери, сообщил, что внизу ждет машина. Он спросил: почему так рано? «А мы и не уезжали», — последовал ответ. Подумал: «Неужели боятся, что сбегу?»

Его привезли в УВД Мингорисполкома и предложили зайти в кабинет начальника уголовного розыска города Николая Чергинца. Хозяина кабинета не было, за его столом сидел пожилой человек. Он представился работником КГБ СССР, сказал, что для расследования происшествия прибыла группа специалистов из Москвы в количестве 25 человек. Беседа продолжалась около двух часов. Он выяснял все до мелочей.

На следующий день всех троих, кто сопровождал в последней поездке Машерова, а также водителя МАЗа одновременно, но в разных кабинетах, допрашивали следователи прокуратуры. Их показания сверялись, и если обнаруживались расхождения, тут же уточнялись.

Действия КГБ были понятны — на второй день после автокатастрофы многое следовало выяснить. Чего греха таить, прорабатывалась, как всем и сейчас известно, и версия злого умысла. На то она и служба, чтобы, рассеяв все сомнения, установить правду...

Действительно, дежурный ГАИ УВД Миноблисполкома не был проинформирован о планируемом прохождении кортежа спецавтомобилей по территории Минской области. Понятно, мер безопасности служба ГАИ области не могла предпринять.

Следователь по особо важным делам при прокуроре БССР Николай Игнатович, рассмотрев материалы об автомобильной катастрофе, постановил уголовное дело № 329 по признакам ст. 168 УК БССР (халатность) против ответственных должностных лиц ГАИ Управления внутренних дел Мингорисполкома и Миноблисполкома и по признакам ч. 3 ст. 206 против Ковалькова, Слесаренко, Прохорчика, Тарайковича (водителя МАЗа), Зайцева прекратить из-за отсутствия в их действиях состава преступления.

Олега Слесаренко после гибели Машерова оставили работать в группе сопровождения первых секретарей ЦК КПБ Т. Киселева, Н. Слюнькова. Позже он руководил отделением ГАИ Московского РОВД Минска, работал в ГАИ города. Продолжили нести нелегкую службу по безопасности движения на дорогах и его коллеги, офицеры Виктор Ковальков и Михаил Прохорчик.

26 декабря 1980 года судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Белорусской ССР под председательством И. А. Алешина рассмотрела в открытом судебном заседании в городе Минске уголовное дело по обвинению Николая Митрофановича Пустовита, 1948 года рождения.

В последнем слове подсудимый Пустовит, держась за сердце, слезно каялся:

- Свою вину в автоаварии я не отрицаю. Я никогда не думал, что может произойти страшное в моей жизни. Автомашин кортежа я не видел... Стремясь избежать столкновения с МАЗом, совершил ошибочный маневр. Прошу меня простить родственников погибших. Прошу суд проявить ко мне снисхождение. Клянусь, что постараюсь честным трудом, примерным поведением искупить, загладить свою вину...

Признав Пустовита виновным в нарушении правил безопасности движения, в результате чего погибли три человека, суд приговорил его к лишению свободы на пятнадцать лет в исправительно-трудовой колонии общего режима, а также лишил права управлять транспортными средствами сроком на пять лет.

В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 декабря 1982 года «Об амнистии в связи с 60-летием образования СССР» неотбытая часть срока наказания Пустовиту была сокращена наполовину, а затем нарсуд Октябрьского района города Могилева освободил его условно с направлением на стройки народного хозяйства.

20 июня 1985 года по новому судебному решению Пустовит был освобожден от дальнейшего отбывания наказания, он вернулся в Яловку, в родную деревню, что в Смолевичском районе Минской области. До выхода на пенсию работал шофером.

***

До сих пор версии о предполагаемом политическом убийстве не умолкают. Правда об обстоятельствах гибели некоторых знатоков не интересует. Важен ажиотаж вокруг своей персоны… Один из собеседников высказал предположение, что преступная халатность водителя