— Что ж, красавица, за необычную услугу — необычное вознаграждение… Может на дорожку?.. — режиссёр не мог скрыть привалившего счастья.

— Почему нет, — я подцепил немного порошка на пластмассовый ноготь.

Уже в дверях, я обернулся и сказал: «Не забывайте спать». «А ты не забывай, что жизнь прекрасна, если не бояться её».

Что я вижу, выходя на улицу? Ответ: жизнь. Скажу больше: жизнь замечательных (с некоторыми купюрами) людей. Робко бредущую по обочине дороги жизнь. Мужчина в чёрной рубашке с небольшим пивным животом, курит и стучит ногой по колесу своей машины. Птицы, предчувствуя рассвет, издают свойственные их виду звуки. Собака с перебитой лапой и добрыми глазами принюхивается к только ей уловимым запахам. Августовская ночь в средней полосе России, я узнаю твой запах даже через тысячу лет. Жизнь — прекрасное и наивное нечто. Я скорблю по всем живущим существам на Земле; я сочувствую вашим несчастьям; разделяю ваши тревоги и солидарен вашим страхам. Я чихаю как собака и зеваю как птица. Я — собака, я — птица. Больше не хочу быть бессмертным, иначе боль станет невыносимой и… безысходной. Я с вами, я — один из вас. Живой — счастливый. Живой — несчастный. Неважно. Для меня парадокс жизни заключается в том, что я не знаю — на каком этапе земного существования нахожусь, — в самом начале, середине или при смерти? Может это только начало, — период окукливания? Молодой ангел в бронированных перьях; без сомнений, без пола, без гражданства, без жалости. Первый побег из многих? Единственный побег? Бесконечный источник опьянения — осознание себя живым. Августовский ночной воздух… Мне пора идти. Идти, ехать, снова идти и лететь. Мимо прошла компания молодёжи, от них доносились какие-то возгласы и смех, они не матерились и не старались показаться крутыми, это были интеллигентные молодые люди; один из них аккуратно положил допитую бутылку в мусорное ведро. Подул ветерок, и я почувствовал, как мурашки пробежали у меня по ногам, забежав под (не думал, что скажу когда-нибудь такое) юбку. Тем временем компания скрылась за углом дома, они направились «куда-то, где ждёт веселье, и, разделяя чужую радость, я желал этим людям добра».

Что касается меня, то я сейчас сделаю следующее: сяду в машину и начну движение. Чуть позже я пересяду в свою старую машину, но до того момента нужно ещё многое сделать. Когда всё будет готово, я проеду по пустому городу до улицы Голубева; остановлюсь около одного из десятиэтажных домов и допишу эти строки, затем скину этот документ на флэш-карту, флэшку положу в заранее приготовленный конверт с именем получателя; сотру из памяти нетбука всю информацию; войду в подъезд, открыв его с помощью кода, который записан в памяти моего старого мобильного телефона, положу конверт в почтовый ящик. Потом я сяду в свою старую машину и поеду на юго-восток. В какой-то момент времени я включу магнитофон и, из динамиков заиграет песня, та песня, которую слушал Тони, когда перегонял мою машину от дачи тёти Вали до Госавтоинспекции, потому что после него я магнитофон ещё не включал. И вот представьте себе: над городом занимается заря, дороги ещё пусты, на небе нет ни одного облачка, небо высоооооокое-высокое, воздух свежий… Главный герой пробормочет какую-то невнятную жалобу, а появившийся на заднем сиденье Хэнк Чинаски скажет: «Ей парень, ни один из тех, кто написал что-то достойное, не писал в тишине» и передаст самокрутку Марлону Брандо. Главный герой улыбнётся своему отражению в зеркале заднего вида, затем посмотрит в левое зеркало и наденет солнечные очки модного фасона. По правую руку промелькнёт огромный рекламный стенд с надписью: «Сегодня первый день твоей оставшейся жизни» с игриво подмигивающей Нормой Джин Бейкер, сворованной из какого-то фильма. Вид с высоты полёта мелкой птахи: синяя машинка из предрассветных сумерек и тесных городских дворов выбирается на широкую автостраду — навстречу пылающему рассвету.

With a sampled heartbeat and a stolen soul

I sold my songs to have my fortune told

And it said

You should know that love will never die

But see how it kills you in the blink of an eye

Камера всё выше и выше. Сначала песня звучит только из колонок авто.

I know love is a hot white light

It knocks you down and then leaves you dry

Oh how can it be sweet mama tell me why

Why all loves disciples have to wither and die

Зритель чувствует острое желание жить, благодать разливается по телу, как рюмка ледяной водки на голодный желудок. Камера выше, — автомобиль с главным героем мельче. Музыка начинает звучать в полную силу, отовсюду; теперь качество звука зависит только от модели телевизора или акустики кинотеатра.

Please sister, help me come on do what you should

Please give me something I'm not doing so good

I'm gone, done wrong is there nothing you can say

Please sister help me I'm not feeling ok

Наконец, солнечный свет становится таким ярким, что полностью заливает экран.

Give me believe that my time will come

And a toll free helpline if I find someone

But she said

You gave away what you never really had

And now your purse is empty I can see why you're sad…

Снизу вверх начинают идти титры…

Послесловие от рассказчика

— Любую задачу реально выполнить,

если разбить её на выполнимые части.

— О! Мы с вами смотрим одни сериалы!

Вы уж, уважаемые киношники, сами решайте: как лучше снять заключительные эпизоды этой истории. Но чтобы непременно было напряжение, саспенс, интрига, сепсис (?), скепсис (?), детектив, мелодрама, триллер… всё необходимое, чтобы привлечь зрителя. Ах да, Хеппи Энд!

И ещё. Я знаю, что российский книжный рынок испытывает дефицит детской и подростковой продукции. Вот эта книга — чем не вариант?! Заменить «гашиш и кокаин» на «гематоген и детскую присыпку» и в печать! Со временем эта повесть, или что это за литературная форма такая, могла бы стать классикой на подобии «Ловец во ржи», — только там мужчина рассказывает от лица ребёнка, а здесь ребёнок от лица мужчины. Ну, да хватит желчи…

*****

Лето, осень, зима, весна, лето (Универсиада, которая подарила нашему городу много асфальтированных направлений), снова осень…

Осень всегда оказывает на меня странное, в двух словах необъяснимое воздействие. Представьте, что вас что-то очень долго тревожит, что-то вроде долга (в широком смысле этого слова), трудновыполнимого обещания или