Петр все еще сердился на него, возможно, обдумывая происходящее: ведь Петр уже достаточно долго был рядом с миром волшебных вещей, чтобы научиться хоть как-то понимать то, что окружало его. И вот теперь он мог подумать, что этот факт был для них еще более опасным, чем любые призраки.

— Все в порядке, — прошептал он сзади с каким-то особенно мягким выражением. — Все хорошо, малый. Только попытайся хоть немного поспать, если сможешь.

Саша покачал головой.

— Ты, — сказал он, на что Петр уже никак не реагировал и выглядел каким-то отрешенным. Саша очень не хотел этого, он больше всего не хотел обходиться с Петром так, как это обычно делал Ууламетс. — Я не могу, — прошептал он, желая чтобы Петр понял его и не почувствовал, что он сделал, на самом деле.

Что, непреднамеренно, вновь нарушало его обещание, связанное с использованием волшебства.

— Боже, — сказал он, и молитва стала казаться ему едва ли адекватной тому, что поднималось в нем, и он в этот момент не мог даже припомнить лица тетки Иленки, не говоря уже о том, чтобы вновь услышать ее предостережения. В какой-то момент он даже прикрыл глаза рукой. — Петр, не сердись на меня. Пожалуйста, не сердись на меня. Я так устал.

— Замолчите! — рявкнул на них обоих Ууламетс.

Петр повернулся и осторожно тронул Сашу за плечо, как вдруг его рука безвольно упала, и он схватился второй рукой за голову, будто теряя сознание.

Саша взглянул на Ууламетса, который хмурился, глядя на него, и в конце концов сказал:

— Для нашей общей пользы.

А когда Саша повернулся назад, то увидел, что Петр уже находился в объятиях крепкого сна.

Ближе к рассвету Ууламетс уже с трудом удерживал свою голову, проваливаясь на некоторое время в дремоту. Саша, который до того устал, что ему казалось, будто он никогда уже не сможет заснуть, с полным спокойствием полагал, что это естественно, когда старик спит, а ведь Ууламетс всегда старался быть выносливее человека любого возраста.

Затем среди его перепутанных мыслей появилась тревога.

— Учитель Ууламетс, — позвал он старика, все еще по-прежнему испуганный.

— Дай мне поспать, — пробормотал тот, так что Саше ничего не оставалось делать, как обхватив себя покрепче за ребра обеими руками, попытаться собрать оставшиеся в нем силу и разум, и обдумать насколько он был прав, собираясь спорить со стариком, нуждающимся в отдыхе, и знает ли о его занятии Ууламетс.

Утро наступало, свет от пламени костра постепенно тонул в предрассветной дымке, а Ивешка стояла все так же, как неутомимо простояла всю ночь, но выглядела такой тусклой и бледной, что различить ее было гораздо труднее, чем паутину в первых утренних лучах, падающих сквозь листья.

И Саша со страхом подумал, что скоро им придется что-то делать, чтобы помочь ей. Она все еще продолжает держаться, но вот-вот должна начать слабеть. И может быть, даже рассудком.

Он подумал и о том, что мог бы дать ей немного своей силы, а не вынуждая ее обращаться к лесу или каким-то способом трогать Петра: он тем не менее не был уверен, что она прекратит это. Он так же не был уверен и в том, что даже размышления об этом могли быть вполне безопасны для него. Поэтому он очень хотел разбудить Ууламетса, но очень боялся поспешных решений, тем более, что пока ничего не случилось.

Затем он неожиданно ощутил легкую слабость, почувствовал, как его сердце дало сбой, будто пропустило несколько ударов. Он в панике взглянул в сторону Ивешки, защищая ее со всей силой, на какую был сейчас способен.

— Учитель Ууламетс, — воскликнул он, и в следующий момент потряс спящего Петра. Голова его пошла кругом, как только он вспомнил о том, что тот спал совершенно беспомощный. И тут же подумал, что если бы у нее хватило рассудка во всем слушаться Петра…

— Кажется, она попала в беду, — сказал он Петру, и тот, ошеломленный от внезапного пробуждения, только тер глаза да поглядывал в сторону, прямо через затухающий костер.

— Я не вижу ее, — сказал он наконец. Саша взглянул туда же.

Она исчезла.

Петр кое-как добрался до Ууламетса и сильно тряхнул его.

— Старик, проснись! Твоя дочь исчезла!

Ууламетс зашевелился и вытаращил на него глаза.

— Ивешка пропала! — повторил Саша. — Она подала мне знак и исчезла…

Ууламетс выругался и попытался подняться, но Петр уже направил ноги в другую сторону.

— Она исчезла, — сказал он, бросившись прямо через кусты.

— Петр! — закричал Саша, и, пустив все обещания по ветру, напряг всю свою волю, чтобы вернуть его обратно.

Возможно, что это был страх вызвать гнев Петра, но что-то вынудило его запнуться. Он почувствовал, что это произошло, и осознав происходящее, ощутил, что его уверенность улетучивается.

— Я не могу удержать его, — сказал он, обращаясь к Ууламетсу и с явным намерением отправиться вслед за Петром. Но Ууламетс ухватил его за руку, используя его как опору для того чтобы подняться.

— Не следует всем быть дураками, — сказал старик.

— Верните его назад!

Ууламетс все еще держал его за руку и с силой дернул его, когда Саша попытался было освободиться от него.

— Я сказал, не будь дураком, малый, а используй то, что у тебя есть.

— Но оно отказывается работать!

— Но ведь у тебя еще меньше надежды на то, что ты сможешь догнать их? Верно? И ее еще меньше в том случае, если мы вдвоем отправимся на их розыски прямо сейчас? Он найдет ее скорее, чем я.

— Я знаю, что найдет! — Саша все еще старался вырваться из рук Ууламетса, но тот продолжал удерживать его. Он чувствовал, что не справится с ним, и при этом дрожал от охвативших его противоречий. — Останови его!

— Мне нужна книга, скороспелый дурак! Ты ведь потерял след всего, что сделал до этого, ты даже не знаешь, где находишься, и хочешь бежать, вытаращив глаза, без вещей, да еще к тому же один. Вот какую прекрасную помощь ты оказываешь кое-кому. Собирай вещи, или ты намерен так и стоять здесь, пока мы не потеряли его?

— Верни его назад! — закричал он на старика, но Ууламетс был поглощен тем, что удерживал его на месте, и он не мог преодолеть этой силы, а чем дольше спорили бы они, тем дальше мог уйти Петр, и поэтому Саша опустился на колени и начал собирать свои и оставленные Петром вещи, пока Ууламетс искал книгу и свой посох.

Старик шел так быстро, как только мог, в предрассветной мгле сам напоминая призрака, в то время как Саша еле поспевал за ним с двумя связками вещей, пытаясь припомнить, в которой из них что лежало, на тот случай, если он отважится оставить вещи Петра на дороге, когда его силы иссякнут и он не сможет тащить и то и другое, продираясь через густые заросли.