– Ма, они пришли сюда только из-за той сумасшедшей старухи у нас в доме. Они беспокоились, что она вернется.

Мать не обернулась. Ее спина выражала то же молчаливое возмущение, как это бывало при стычках с отцом.

Он попробовал суп. Слишком горячо.

– Правда, ма, – снова начал Харлен. – Они не имели в виду ничего такого. Они просто…

– Не надо объяснять мне, что именно они имели в виду, Джеймс Харлен, – оборвала она его, наконец обернувшись. Одна рука поддерживает другую, устремленную вертикально вверх. – Я понимаю оскорбление, когда слышу его. Вот чего они не понимают так это того, что тебе только показалось, что ты кого-то там увидел. Это они не понимают, что доктор Армитадж из больницы сказал, что у тебя очень серьезное ранение головы… Геми… Гемо…

– Гематома мозговой оболочки, – договорил за нее Харлен. Теперь суп был достаточно холодным.

– Очень серьезная контузия, – закончила она. – И доктор Армитадж предупредил меня, что возможно у тебя будут как их там галлюцинации. Это ведь не то, что ты видел кого-то, кого ты знаешь? Кого-то реального?

В мире полно реальных людей, которых я не знаю, хотел было ответить Харлен. Но он промолчал. На сегодня пожалуй достаточно.

– Не-а, – сказал он.

Ма кивнула, как будто поставила точку. Докурив сигарету, она обернулась к окну кухни.

– Хотела бы я знать, где были эти высокочтимые джентльмены, когда я проводила в больнице двадцать четыре часа в сутки рядом с твоей кроватью, – пробормотала она.

Харлен сосредоточился на супе. Затем направился было к холодильнику, но там была единственная упаковка молока, которая хранилась с незапамятных времен, и он не имел ни малейшего желания открывать ее. Мальчик налил в стакан воды из-под крана.

– Ты права, мама. Но я так рад видеть тебя дома.

Внезапное движение спины подсказало ему, что эту тему лучше не затрагивать.

– Ты не собираешься заглянуть в салон к Адель, чтобы уложить волосы? – предпочел спросить он.

– Если я отправлюсь туда, ты, наверное, вызовешь этого копа, чтобы подтвердить, что я плохая мать, – в ее голосе звучала тень сарказма, которой Харлен не слышал со дня отъезда отца. Дым колыхался в воздухе вокруг ее темных волос и теперь в солнечном свете казался жемчужным нимбом.

– Мама, – заговорил Харлен. – Сейчас день. Днем я не боюсь ничего. Она не вернется в дневное время. – В действительности только в первом предложении он был полностью уверен. Второе было ложью. Третье… Он и сам не знал.

Мама коснулась пальцами волос, затушила сигарету в раковине.

– Хорошо. Я вернусь примерно через час, может чуть больше. Ты знаешь телефон салона Адели.

– Ага.

Он выполоскал тарелку под краном и поставил сушиться. Машина громко протарахтела по направлению к Депо Стрит. Харлен выждал еще пару минут, мама часто забывала что-нибудь и в спешке возвращалась, но когда убедился, что она все-таки уехала, медленно направился наверх, в ее комнату. Сердце у него билось как сумасшедшее.

В то утро, пока мама еще спала, он застирал простыни и наволочку в ванне и бросил их в стиральную машину. Пижаму же он сунул в мешок с мусором, стоявший сбоку гаража. В жизни он не будет спать в ней.

А сейчас он выдвигал ящики маминого гардероба, шарил под шелковым бельем, испытывая при этом такое же волнение, какое испытал, в первый раз принеся домой один из этих журналов. В комнате было душно. Блики солнечного света лежали на смятых простынях и одеяле на маминой кровати, в воздухе стоял тяжелый и густой запах ее духов. Воскресные газеты скомканными валялись на кровати там, где она их оставила.

Пистолета в ящиках не было. Харлен заглянул в тумбочку рядом с кроватью, отбросив в сторону пустые пачки из-под сигарет. Кольца, неработающие шариковые авторучки, спички из различных ночных клубов, клочки бумаги и салфеток с нацарапанными на них мужскими именами, механический массажер. Пистолета не было.

Харлен присел на кровать и оглядел комнату. Шкаф, полный ее платьями, туфлями и всяким барахлом… Подождет. Он подтянул к себе стул, чтобы достать до верхней полки за старыми шляпными коробками и мятыми свитерами. Встал на него, вытянул руку. Внезапно его пальцы ощутили холод металла. Он потянул это к себе, и увидел старую, в металлической рамке фотографию. Смеющееся лицо отца, одной рукой он обнимает маму, а другой надутого четырехлетнего карапуза, в котором Харлен с трудом мог узнать самого себя. У парня не хватало одного из передних зубов, но ему и дела до этого не было. Все трое стояли перед столиком, мальчик узнал парк в центре города. Может это было перед Бесплатным Сансом.

Он бросил фотографию на кровать и провел рукой под старым свитером. Изогнутая рукоятка. Металлический ствол.

Харлен сжал это рукой, стараясь не прикоснуться пальцем к курку. Странно тяжелый для своей величины. Металлические детали выполнены из вороненой стали, ствол на удивление короткий, не больше двух дюймов. Рукоятка сделана из дерева, отполирована. Очень смахивает на тот игрушечный пистолет 38 калибра, которым Харлен играл год или два назад. Значит можно предположить, что это вправду 38 калибр. Как там назвал его отец, когда показывал его матери? Потрошитель. Только Харлен не был уверен, почему это так. То ли потому что пистолет очень мал и его надо носить на животе, у потрохов, или потому что с его помощью потрошат жертву.

Он спрыгнул вниз, осмотрел пистолет, нашел задвижку, отодвинув которую можно было заглянуть в цилиндр…, позаботившись, конечно, о том, чтобы держать дуло подальше от себя. Дуло было пустым. Еще одна минута потребовалась, чтобы понять, как вращается барабан, все цилиндры оказались пустыми. Харлен выругался, засунул пистолет за пояс, чувствуя, как холодная сталь согревается на его животе, и принялся шарить на полке, разыскивая пули. Ничего. Возможно, мама выбросила их. Он слез со стула, поставил его на место и задумался, покачивая пистолет на ладони.

На какого черта ему эта вещь, если он не найдет пуль?

Он заглянул под кровать, поворошил содержимое прикроватной тумбочки. Пуль как не бывало. Он был уверен, что видел их в какой-то коробке.

Харлен на пороге оглянулся, чтобы убедиться, что не оставил улик своего пребывания здесь, но в таком беспорядке заметить это было бы трудно, даже при желании, и спустился вниз по лестнице.

Как, к черту, я могу купить эти пули? Продают ли их вообще детям? И где их покупают? В хозяйственном у Мейера или в универмаге у Йенсена? Просто подойти и спросить есть ли у вас пули для 38-ого калибра? Харлен подумал о том, что вряд ли они имеются у Йенсена и о том, что Мейер не любит его. Однажды прошлым летом, когда Харлен строил шалаш на дереве, он почти отказался продать ему обыкновенные гвозди…, что уж тогда говорить о пулях.

Оставалось еще одно место. Мама обычно держит все спиртное в баре, но одну бутылку всегда припрятывает на верхней полке кухонного шкафа, на самом верху. Будто кто-то может украсть все запасы и тогда у нее останется эта бутылка. Там еще полно всякого барахла.