С ним согласились, выпили за женщин и немного поговорили о них же. На Сумукдиара накатила вдруг острая тоска, и он решительно встал.

– Поброжу, – сказал гирканец. – Заодно посты проверю.

– Шел бы лучше спать, – посоветовал Леня Кудряш. – Ты ж зеленый, аки дракон ползучий.

– Я, когда перепью, не могу заснуть, – объяснил Су-мук. – Надо малость освежиться.

Хлебнув прохладного огуречного рассола, гирканец вышел из шатра. Несмотря на бриз, было жарко, и он неторопливо шел, перекинув через плечо свернутый кафтан. Ночь стояла чудная: ярко светили звезды, благоухали травы, самозабвенно стрекотала мелкая степная живность, где-то вдалеке ржали кони, трубили мамонты и рычали драконы. Лагерь спал, лишь кое-где бряцало оружие, да изредка перекрикивались часовые. Люди как бы слились в единое целое с природой, растворившись в прелести мироздания. Как обычно, сами собой улетучились всякие мысли о грядущих сражениях, о смерти, о жестокости. Нет, не могло, не смело торжествовать Зло в этаком восхитительно совершенном мире!

Он медленно прошел вдоль цепочки сторожевых застав. Часовые исправно окликали его, требовали назвать условное слово, придирчиво светили в лицо факелами, желая убедиться – свой ли это. Но смутное беспокойство все-таки не отступало, а, напротив, усиливалось, чем ближе подходил он к сектору, охраняемому сарматскими воинами. Словно бы сверхъестественное чутье подгоняло гирканца в этом направлении.

Вроде бы не происходило ничего тревожного. Горели костры, да и караульные отнюдь не все дремали. Где-то в глубине лагеря тянули заунывную песню под удары бубнов, слабый ветерок шевелил знамя, на котором была вышита желтая гиена. Тем не менее Сумук не сомневался: вот-вот случится что-то ужасное. Сжимая эфес сабли, он прибавил шагу, огибая шатры сарматов.

Он взбежал на курган, чтобы оглядеть степь. Здесь стоял сарматский пост – трое дремали, четвертый лениво покуривал анашу. А в сотне шагов от них торопливо удалялась фигурка, закутанная в плащ.

– Куда смотрите? – злобно прошипел Сумук. – Лазутчики шастают, словно у себя дома!

Лениво отмахнувшись, обкурившийся часовой расслабленно пробормотал:

– Слушай, зачем шумишь, какой такой лазутчик… Это женщина, к сотнику Надиру приходил… Такой любовь был – чуть шатер не сломался.

И действительно, магическое зрение подтвердило, что от лагеря удаляется женщина, окруженная облаком восторгов, какие рождаются после бурной страсти.

Даже самые сильные из волшебников не лишены маленьких чисто человеческих слабостей, и Сумуком овладело неодолимое желание посмотреть, на что похожа эта бабенка. Он привычно пустил в ход магическое зрение, но, к превеликому своему изумлению, ничего не добился – девка была защищена очень сильными чарами. К тому же хварно ее оказалось невероятно – что называется, до боли! – знакомым…

Поняв, что узнана, Динамия не сбавила шага, а, напротив, поспешила скрыться в темноте.

Накануне в небесах над Пустынным Перекрестком разразилось грандиозное сражение. Утром рыссы бросили на подходившие с востока колонны сюэней три четверти своих летающих драконов, истребили пламенем, хищными птицами и выстрелами арбалетов несколько сот гадовранов, проутюжили огнем передовые полки Орды. Поневоле врагу пришлось поднять в воздух своих драконов, две огромные стаи крылатых чудовищ сцепились в беспорядочной схватке. К середине дня, когда бой закончился, выяснилось, что Орда потеряла вдвое больше летучих огнедышащих зверей. Ближе к ужину рыссы повторили налет, но низко не спускались, а только имитировали атаки, вынуждая сюэней выпускать гадовранов на верную смерть в потоках пламени.

Вечером того же дня стороны завершили сосредоточение своих сил, и теперь Сумук, стоя на холме, видел два войска, изготовившихся к решающей схватке. Выставив в первую линию пехотные отряды и расположив позади них кавалерию, боевых зверей, метательные механизмы и прочие творения ратной науки, обе армии ждали сигнала о начале неминуемого побоища.

– Агабек, вас ждут, – с низким поклоном обратился к нему посыльный. – Их величество просили передать…

– Иду-иду. Ступай.

Он торопливо спустился с возвышенности и, сев на коня, поскакал к царскому шатру, возле которого развевались на высоких штоках стяги. Здесь действительно уже собрался полный кворум, ждали только гирканца.

– Прости, Иван Кузьмич, припозднился я, – покаялся Сумук. – Позицию обозревал.

– Садись. – Царь кивком указал место подле себя и проговорил, обращаясь ко всем сразу: – Как вам ведомо, горе нас постигло – супостаты лишили жизни главного нашего воеводу Охрима. Поэтому общее командование приняли мы на себя, правой же нашей рукою будет знатный волхв агабек Хашбази. Ну вы его знаете – не зря парнишечку Кровавым кличут… Давай, сынок, объясни князьям и воеводам ихние маневры, и – приступим.

Сумук подошел к натянутой на раму карте и стал показывать острием длинного кинжала расположение войск – своих и чужих. Тангри-Хан сосредоточивал главные силы – шесть конных туменов и четыре пехотных – на левом, южном фланге своего строя, недвусмысленно нацеливаясь на единственный мост через Илан-чай. Замысел сюэней был очевидный, простой и неглупый: смять правое крыло рысской армии, пробиться к переправе, отрезав рыссам путь к отступлению, а затем уже, не торопясь, добить. Если же рыссы попытаются отступить к северу, чтобы там перейти на другой берег, – и то неплохо. Рыссы теряли на этом переходе почти сутки, и тем временем конная лавина Орды успела бы докатиться до Джангышлака.

– Я вижу сегодняшний бой разделенным на несколько последовательных стадий, – четко выговаривал Сумукдиар. – Сначала сюэни попытаются, как они всегда делают, расстроить наши боевые порядки наскоками легких кавалерийских отрядов, выманить нас вперед, в поле, и там разбить внезапным нападением превосходных сил. Ну командиры конных полков и корпусов знают, как с этим бороться…

Послышались голоса, подтверждавшие, что две недели напряженных тренировок не прошли даром и что новая тактика вполне усвоена личным составом и командирами. Сумук продолжил:

– Когда этот замысел провалится, они вынуждены будут бросить против нашего правого крыла стянутое на этом направлении почти стотысячное войско. Ну мы тоже не последние дурни и хорошо приготовились к обороне, так что первый натиск отобьем. Сюэни откатятся, подтянут свежие тумены – с правого фланга и с центра – и через час-другой пойдут вторично. Тут уж наступит самое горячее времечко, надо любой ценой держаться и отступить не более чем на две-три версты.

– Это понятно, – сказал Веромир, командовавший правым крылом. – Сделаем, что сможем. Войск много, в несколько рядов. И древлеборские полки, и змиевские, и норманны-берсерки.

– Не бойся, я тоже там буду, – «успокоил» агабека султан Горуглу.

– Ну тогда я спокоен. – Сумук позволил себе пошутить, но улыбка на его лице вышла вымученной. – В разгар этого этапа сражения я с отрядом магов прорвусь через боевые порядки Орды на открытом фланге, ударю в тыл и попытаюсь прикончить Иштари, Тангри-Хана и прочих демонов, какие мне там повстречаются. Только после этого и только по моему сигналу Иван Кузьмич и Саня Пушок двинут в решительное наступление ударные силы левого крыла. Понятно?