— Это не все. Тут тысяч десять-пятнадцать. Сотнями и двадцатками.

Пенабас присвистнул и улыбнулся:

— Что будем делать?

— Оформим как положено.

— Совершенно с тобой согласен. — Пенабас снова улыбнулся.

— А как насчет этого? — Мендел махнул рукой в сторону убитых.

— Сядем в машину и сообщим. Пока все не рассосется или… наоборот, взорвется, сюда никто не приедет. Пошли.

По дороге каждый строил планы, как поступит с деньгами. Мендел собирался купить какую-нибудь симпатичную девочку, ну и кое-что из хорошей одежды. Пенабас рассчитывал отдать долг двум букмекерам и сделать новые ставки.

Было солнечно, но облака уже стерли с неба голубизну. В Майами летом всегда так: гнетущая жара сменялась ливнем, от которого воздух становился не свежее, а еще хуже.

Впереди люди спешили на Пятьдесят четвертую улицу, много людей. Копы на них не смотрели, увлеченные мечтаниями, как потратят деньги.

— Полиция! — крикнула женщина сзади, но они не обернулись. — Полиция! Подождите!

Пенабас и Мендел остановились и развернулись. К ним, взмахивая руками, бежала крупная женщина в ярко-желтом платье.

— Роро убили! Убили Роро! — выпалила она, тяжело дыша.

— Кого, вы говорите, убили, мэм? — осведомился Пенабас.

— Роро! — выкрикнула женщина. Ей было лет двадцать пять, светлокожая, раскрасневшаяся, глаза выпучены. Она была близка к истерике. — Вон там, в магазине металлоизделий! Вам надо пойти туда сейчас!

— И кто такой Роро?

— Хозяин магазина. Мой босс! Его убили! Застрелили!

— Какой, вы говорите, магазин, мэм? — Пенабас говорил медленно и спокойно, пытаясь что-то сообразить. Но в голову ничего путного не приходило, потому что такого с ними прежде не случалось. Они с напарником всегда выходили сухими из воды.

— Вон там! — показала женщина.

— Что, там действительно кого-то застрелили? — удивился Пенабас.

— Да! — Она схватила его за руку. — Пойдемте скорее!

Пенабас высвободил руку и твердо посмотрел на женщину. Она сникла. Около них уже образовалась группа зрителей.

— Мы не можем пойти туда прямо сейчас, мэм, — произнес Пенабас. — Потому что обязаны дежурить здесь.

— Как это… не можете?

— У нас приказ, мэм, извините. Но мы позвоним, и сюда пришлют полицейский патруль.

— Вы хотите сказать… что даже не пойдете посмотреть?!

Женщина почти плакала.

— У нас приказ, мэм. Извините. — Пенабас положил ей руку на плечо, вроде успокаивая. Потом вытащил из нагрудного кармана блокнот. — Как вас зовут?

— Грасьель Тома.

— Как называется магазин?

— Значит, у вас приказ! — громко пробурчал мужчина из плотного полукруга наблюдающих. Несколько человек засмеялись.

Пенабас не уловил, что сказала Грасьель, но что-то черкнул в блокноте.

— Да им на все наплевать! — воскликнул еще кто-то, громче и смелее.

— Одним негром меньше, чего беспокоиться!

— Правильно, брат. Правильно!

Пенабас посмотрел на собравшихся, размышляя, не употребить ли власть, но их было теперь уже человек тридцать. Что поубавило уверенности. Он взглянул на Мендела и заметил в его глазах страх. Снова повернулся к женщине:

— Мы сейчас же позвоним, мэм, не беспокойтесь.

Пенабас двинулся к машине, Мендел за ним.

— Эй! — крикнула Грасьель. — Что это у вас?

Копы притворились, что не слышат. Продолжали идти, но быстрее.

— Валим отсюда, — прошептал Мендел.

Грасьель остановила его, схватив за руку.

— Это же сумка Роро!

— Вот… эт-т-то? — спросил, запинаясь, Мендел, показывая на сумку.

— Да — это! В ней деньги, которые он скопил себе на старость. Роро собирался построить дом на Гаити! А Булет пришел и ограбил. Но Роро не дал ему убежать, застрелил. Так что вы воры!

Толпа окружила их плотным кольцом.

— Вы ош-шибаетесь, — пробормотал Мендел. — Сумка моя.

— А что вы, полисмен, нарисовали на вашей сумке внизу?

— Я н-н-не понял, что в-вы сп-прашиваете.

— Я прошу показать, что на дне вашей сумки. Потому что на своей Роро нарисовал маленькую белую обезьянку. Он очень любил бананы. Покажите дно своей сумки. Если обезьянки там нет, то можете идти, куда шли. Если она там, тогда вы вор. Покажите сумку. Давайте!

Мендел смотрел на Пенабаса. Тот молчал.

— Покажите сумку!

Мендел поднял трясущимися руками сумку. На дне была нарисована шимпанзе в профиль. Сидела под пальмой, ела банан.

— Вор! — закричала Грасьель. — Отдайте сумку!

Наконец вмешался Пенабас. Он поднял руку:

— Все не так, как вы думаете, мэм. Мы взяли сумку как вещественное доказательство.

— Вещественное доказательство? Черта с два! Вы небось уже взяли оттуда половину и поделили! Вы же только что говорили мне, что не заходили в магазин! — Не отпуская руки Мендела, Грасьель обратилась к толпе: — Вы слышали, как он это говорил?

— Слышали! — отозвалась толпа.

— Вы все слышали, как он сказал, что даже не знает, где магазин?

— Да, слышали!

— Вы лживый, вороватый, продажный коп! — крикнула Грасьель почти в ухо Менделу.

— Да что с ними церемониться?! — заявил кто-то из толпы.

— Отдайте сумку! — Женщина схватила ручку, но коп не отпускал. Они тянули каждый к себе. Грасьель, ободряемая толпой, победила. Мендел ослабил захват, не выдержали нервы.

Пенабас понял, что настало время для решительных действий.

Он выхватил пистолет и наставил на Грасьель.

— Поставь сумку и отойди. Сейчас же!

Она не подчинилась. Тогда он взвел курок, чтобы подчеркнуть серьезность намерений. Толпа немного подалась назад. Грасьель отпустила сумку, но не отошла. Она встала, уперев руки в бока, охваченная гневом. На ее глазах были слезы.

— Роро копил деньги всю жизнь. А вы… вы их… украли.

Копы начали пятиться.

— Как вам не стыдно! — крикнула Грасьель им вслед. — Но я запомнила ваши фамилии! Пенабас и Мендел. Я напишу на вас жалобу, на воров!

Мендел остановился.

— Вот скотина.

— Чего ты? — спросил Пенабас.

— Отдам ей сумку.

— Какого черта?!

— Мы погорели. Я не хочу садиться в тюрьму.