Когда к 15 января выяснились масштабы прорыва русских на фронте 4-й танковой армии, Гитлер приказал перебросить по железной дороге из Восточной Пруссии в район Лодзи танковый корпус в составе двух дивизий с задачей ударом в южном направлении ликвидировать прорыв на фронте группы армий «А». Немецкое командование, вероятно, еще надеялось на то, что 9-я армия остановит направленный против нее удар по крайней мере на рубеже реки Бзура и что удастся, примкнув к ней фланг упомянутого корпуса, создать новую оборону.

События опрокинули этот расчет, не отвечавший обстановке ни с точки зрения имевшегося в распоряжении времени, ни с точки зрения используемых сил. Корпус, отсутствие которого теперь сказывалось в Восточной Пруссии, провел драгоценные дни в пути, уже при выгрузке в районе Лодзи натолкнулся на русские войска и, вовлеченный в общее отступление, так и не был использован.

К вечеру 15 января на участке от реки Нида до реки Пили-ца уже не было сплошного, органически связанного немецкого фронта. Грозная опасность нависла над частями 9-й армии, все еще оборонявшимися на Висле у Варшавы и южнее. Резервов больше не было. Если немецкое командование вообще надеялось в ближайшее время остановить русские войска, оно должно было самым срочным образом бросить новые силы на оказавшийся под угрозой Восточный фронт.

Пгглер, несмотря на обрушившееся с Востока 12 января наступление, все еще не мог расстаться со своей ставкой на Западе, где он по-прежнему искал пути дальнейшего наступления на Западном фронте. Лишь катастрофа немецких войск на Востоке, не замечать которую было уже невозможно, заставила его вернуться в Берлин и уделить, наконец, внимание игнорируемому им Восточному фронту. Как и раньше, чтобы иметь возможность перебросить значительные силы на Восточный фронт за сравнительно короткий срок, надо было эвакуировать Курляндию, на чем и настаивал 1Удериан. Но Пгглер разрешил снять только одну танковую дивизию. Кроме того, после короткого отдыха и пополнения могли принять участие в боях высвободившиеся после Арденнского наступления танковые соединения СС. Пгглер, однако, не дал отговорить себя от намерения использовать эти дивизии для борьбы за Дунай южнее Будапешта и обороны нефтеносных районов Венгрии. Таким образом, в распоряжении оставались теперь лишь две пехотные дивизии, которые предстояло перебросить для обороны Верхней Силезии в район Кракова.

Недостаток сил, как это часто бывает, пытались возместить служебными перемещениями. Место генерал-полковника Гар-пе, на которого Пгглер свалил вину за катастрофу на Висле, занял генерал-полковник Шёрнер.

На юге русские с 15 января начали наступление и на фронте 17-й армии южнее Вислы. Армия, не допустив прорыва, отошла на новый рубеж. Зато наступавшие против соседней 4-й танковой армии танковые соединения русских оставили далеко позади реку Нида и 17 января приблизились к Кракову и верхнему течению реки Варта. При этом в районе Кельце и Радома в тылу наступавших войск остались значительные немецкие танковые силы. После того как русские перекатились через них или обошли их, они снова привели себя в порядок, и им по радио был отдан приказ пробиваться назад в направлении на Глогау.

Жуков, наносивший удар в западном направлении, также почти не встретил сопротивления и достиг Лодзи. Войска его правого крыла занимали охватывающее положение по отношению к северному флангу немецкой 9-й армии, который получил разрешение на отход с Вислы с опозданием на два дня, ввиду чего этот фланг при своем отходе на рубеж реки Бзура был оттеснен на север к Висле и за Вислу. Варшаву было приказано в качестве «крепости» удерживать до последнего солдата, хотя комендант имел в распоряжении лишь несколько крепостных батальонов низкой боеспособности. Правда, на основании ошибочно данного генеральным штабом сухопутных сил разрешения он уже начал было отступление в ночь с 17 на 18 января, но вскоре последовал противоположный приказ, вызванный возмущением Пгглера против самовольных действий генерального штаба. Комендант Варшавы был уже не в состоянии выполнить этот последний приказ. В результате многие в той или иной степени причастные к этому случаю были отстранены от должности, обвинены в трусости и брошены в концентрационные лагери.

Армии Конева и Жукова неудержимо продвигались на фронте Плоцк, Лодзь, Ченстохов, Краков. Между городами Лодзь и Ченстохов отходили на Запад пока еще в полном порядке два обойденных противником немецких соединения. То из них, которое двигалось южнее, состояло из наскоро сколоченных под Кельце подвижных частей под командованием генерала Неринга; они стремились выйти к Dioray и подбирали на своем пути многочисленные группы из состава разбитых частей

4-й танковой армии. Второе соединение, продвигавшееся в соответствии с приказом севернее первого и также в направлении Dioray, состояло из подразделений и частей переброшенного из Восточной Пруссии в Лодзь танкового корпуса, которые еще успели там выгрузиться и теперь пробивались под командованием генерала фон Заукена к своим войскам.

Почти одновременно с прорывом на Висле перешли в наступление и войска обоих русских фронтов, действовавших в Восточной Пруссии. 3-й Белорусский фронт Черняховского 13 января нанес удар по 3-й немецкой танковой армии, прорвал ее фронт в центре, по обе стороны Шлоссберга, и отбросил ее к реке Инстер севернее Инстербурга. 15 января 2-й Белорусский фронт Рокоссовского начал осуществление своего сокрушительного удара по 2-й немецкой армии с плацдарма южнее Пул-туска. Это произошло в тот самый день, когда из состава группы армий «Центр» были выведены обе танковые дивизии, которые прибыли в Лодзь слишком поздно и отсутствие которых в Восточной Пруссии должно было роковым образом сказаться в последующие дни. На второй день наступления противнику удалось кое-где вклиниться в оборону 2-й армии; эти вклинения свидетельствовали о том, что противник стремится прорваться главными силами через Пшасныш и Цеханув на северо-запад и частью сил через Насельск на Торунь. 2-я армия пыталась оторваться от противника, но его прорывы в направлении Ортельсбурга и Зольдау, которые уже нельзя было остановить, расчленили ее и отрезали от 4-й армии. Непосредственно севернее Вислы устремившиеся на запад войска 2-го Белорусского фронта соединились в районе Плоцка с северным крылом войск Жукова.

Теперь русские армии продвигались южнее Вислы к германской границе, а севернее Вислы наступали на широком фронте в северо-западном направлении, стремясь выйти к устью этой реки. Слабые остатки 2-й армии не могли существенно замедлить продвижение противника на Остероде, Г)эауденц (Груд-зёндз) и Торунь. Русские частью сил повернули на север и отбросили отколовшийся левый фланг 2-й армии к Алленпггейну. Казалось, что Восточная Пруссия будет неизбежно отрезана от остальной части Германии.

Между тем войска 3-го Белорусского фронта Черняховского вынудили 3-ю танковую армию отступить всем левым флангом за реку Дейме между рекой Прегель и заливом Куришес-Гаф. Армия была настолько разбита, что возникало сомнение, сможет ли она удержаться хотя бы на этом узком фронте.

Трагичность обстановки в Восточной Пруссии состояла в том, что поражение немецких войск могло бы и не принять таких катастрофических размеров, если бы Гитлер своим вмешательством в управление войсками и своим требованием во что бы то ни стало удерживать не прорванные участки фронта не отнял снова у группы армий «Центр» последних тактических возможностей. Еще в начале января командующий группой армий «Центр» генерал-полковник Рейнгардт недвусмысленно дал понять, что в случае наступления русских имеющихся резервов не хватит, чтобы удержать широко растянутый фронт группы армий. Он тоже настаивал на эвакуации войск из Курляндии. Когда же 15 января началось наступление русских против обеих фланговых армий, от его и без того недостаточных резервов оторвали еще и корпус Заукена, чтобы перебросить его в Лодзь. Оставалась еще одна, последняя возможность высвободить хотя бы несколько дивизий. С начала русского наступления 4-я армия, фронт которой не был прорван, оборонялась в центре группы армий на выступавшем дугой рубеже между Новогрудом и Эбенроде. За ней лежал 70-километровый пояс Мазурских озер, подходы к которому в центре прикрывались крепостью Лётцен. Не могло быть более простого решения, чем немедленный отвод армии на эту линию и переброска всех высвобождающихся частей на участки соседей, оказавшихся в тяжелом положении. Если же, наоборот, армия продолжала бы оборонять невыгодный выступ, это не только сковало бы ее силы, но и неизбежно привело бы к их окружению и уничтожению, как в свое время на Днепре. Когда 19 января на севере был прорван фронт 3-й танковой армии, а на юге русские вступили в Зольдау, Рейнгардт срочно запросил у Гитлера разрешения немедленно отвести 4-ю армию к Мазурским озерам, чтобы высвободившимися силами хоть как-то усилить 2-ю армию и иметь возможность задержать неизбежный в противном случае прорыв русских на Эльбинг. Рейнгардт не получил разрешения ни 19 января, ни на следующий день, хотя и повторял свои просьбы несколько раз во все более умоляющем тоне. Ему пришлось удовлетвориться обещанием помощи извне, которая могла подоспеть в лучшем случае лишь тогда, когда уже нечего было бы спасать, указанием ввести в бой фолькспггурмовцев, чтобы создать себе таким образом резервы, и, наконец, ссылкой Гитлера на его «сложившееся на основе пятилетнего опыта убеждение, что отвод фронтов не приводит к созданию новых резервов, а влечет за собой лишь новые катастрофы и прорывы». Наконец, в полдень 21 января, как всегда слишком поздно, пришло разрешение отвести войска 4-й армии на рубеж Мазурских озер и за примыкающий к ним с севера Мазурский канал.