Первое упоминание о «Каролингских книгах» встречается в IX в. и принадлежит архиепископу Гинкмару; по его словам, он в юности читал во дворце довольно значительную книжку, направленную к опровержению VII Вселенского собора [354]. Памятник составлен по приказанию Карла одним из приближенных к нему ученых, по всей вероятности, Алкуином, в сочинениях которого встречаются сходства с некоторыми местами занимающего нас произведения [355]. Некоторые места, впрочем, указывают, что речь ведется от имени самого Карла, например: «Мы предприняли этот труд с согласия духовенства вверенного нам от Бога царства», а из одного места в 1-й книге «Libri Carolini» можно заключить, что сочинение появилось в 790 г., спустя три года после VII Вселенского собора. Существенное значение этого памятника заключается в том, что он знаменует резкий и бесповоротный разрыв между Западом и Востоком. И не в том его сила и назначение, чтобы догматическим методом опровергнуть положения Никейского собора посредством подбора мест из Священного Писания и отцов Церкви, а в намерении унизить Греческую Церковь и излить яд злобы и ненависти против царствующих в Константинополе Ирины и Константина; с этой именно целью автор произносит беспощадную критику на царей, равно как на нравы и обычаи, господствовавшие при дворе.

Цель книги хорошо выражена в I главе. «Неизмеримое честолюбие и ненасытная жажда славы овладели на Востоке не только царями, но и епископами. В пренебрежении святого и спасительного учения апостольского, преступая заповеди отцов, они посредством своих позорных и нелепейших соборов пытались ввести новые верования, каких не знали ни Спаситель, ни апостолы. И дабы слава их распространилась до отдаленного потомства, они не задумались разорвать узы единства Церкви. Несколько лет назад в Вифинии происходил собор, который имел дерзость объявить отмену икон. Слова Спасителя в приложении к языческим идолам этот собор применил ко всем изображениям, не принимая в соображение, что образ есть род, а идол — вид и что нельзя делать заключения от вида к роду и наоборот. Около трех лет тому назад, в той же местности был составлен второй собор, на котором председательствовали преемники прежних царей и где присутствовали, между прочим, члены, бывшие на предыдущем соборе, и этот собор впал в ошибку, как и первый. Первый собор запретил даже смотреть на иконы, второй повелел их обожать и молиться им (aborare). Эти два собора осквернили невесту Христову и отвергли учение отцов, которые не повелевают воздавать божеское поклонение иконам, но употреблять их лишь для украшения церквей». И это еще не самое резкое, что находится в рассматриваемом сочинении.

Раздражение автора не знает пределов, когда он переходит к Ирине и Константину. Они позволили себе в письме к папе выразиться: «Бог соцарствующий нам»; «Бог избрал нас, и мы ищем Его славу в истине»; «Они называют божественными свои слова и действия». Эти и подобные выражения, перешедшие из языческого римского государства в христианскую империю Константина и вошедшие в практику в Византии, конечно, не заслуживали тех упреков и порицаний, какие высказываются в указанном сочинении, тем более что и сам Карл после принятия императорского титула и коронования в Риме не преминул воспользоваться обычаями и терминами, воспринятыми от языческой империи, и самая Западная империя удержала наименование Священной Римской империи германской нации. Тем не менее автор делает следующую вылазку против царей: «Древнее языческое заблуждение, рассеянное пришествием Христа, оставило следы в душе этих властителей, которые тщеславятся мыслию, что в них святилище веры, и которые дерзают навязывать Церкви новшества и нелепые повеления и не стыдятся называть себя божественными и свои действия священными». Мы не будем останавливаться на том отделе, который посвящен полемике против деяний Никейского собора, опровержению приведенных восточными епископами мест из Священного Писания и отцов Церкви, но не можем не отметить, что здесь и тени нет того обычного у западных богословов смирения и скромного признания превосходства греческого богословского образования; напротив, с гордым сознанием своей верности древней апостольской и Римской Церкви, франкский богослов издевается над догматическими заблуждениями греков, над отсутствием у них критического смысла и в наивном самомнении посылает им такие упреки, которые совсем не обоснованы [356]. Такое же значение имеет собор во Франкфурте[357].

Составление полемического сочинения против Восточной Церкви и деяния Франкфуртского собора должны быть рассматриваемы под одним углом зрения: ими подготовлялся созревший уже у Карла план полного разрыва с Восточной империей и перенесения империи с Востока на Запад. Окружавшие его ученые-богословы и канонисты издалека изучали этот вопрос и старались придать ему исторические и канонические основания. Как иногда непрочны и грубоваты эти основания, видно, между прочим, из следующей выходки против Ирины как женщины. Для западных государственных деятелей была недопустима мысль, чтобы женщина могла председательствовать на соборе епископов и тем более, чтобы она позволила себе публично говорить в поучение представителей Церкви. «Немощность женского пола и непостоянство духа не позволяют женщине выступать с авторитетом учительным; легко склонная к ошибкам женщина нуждается в руководстве мужчины. В священных книгах читается, что женщина дана мужчине для размножения рода, для помощи, но не сказано, чтобы она была назначена для учительства». В заключение приводятся исторические примеры, что женщины, получавшие в свое управление государства, приводили их к погибели. Ниже мы увидим, что то обстоятельство, что во главе Восточной империи стояла женщина, послужило для западных юристов основанием рассматривать империю как вакантную и возложение императорской короны на Карла как акт вполне легальный.