Затем я занялся уничтожением улик, могущих указать на того, кто убил ловчего мага. Прошелся по своим следам и собрал все арбалетные болты.

Подступился было к мертвому магу, но оказалось, что защитное заклинание еще действует. Вытащив меч, я начал наносить удары в паре дюймов от головы. Пробивая хрустальную пленку защиты, которая полыхала красным пламенем при каждом ударе меча, очень быстро истощил запас энергии заклинания, и вскоре защита исчезла. Убрав меч в ножны, я осмотрел тело мага истинным зрением. Ток внутренних энергий у мага уже угас, и в истинном зрении аура светилась ровным, постепенно бледнеющим светом. Лишь на шее мага билась яркими желтыми вспышками магическая структура, рассыпая едва заметную паутину в стороны. Она пыталась окружить тело мага. Так и не обхватив его, угасала и через миг выбрасывала паутинку вновь. А возле локтя правой руки испускал равномерное темно-синее сияние еще какой-то магический предмет.

Разрезав плащ, я снял с шеи мертвеца серебряный амулет, который и был источником желтого свечения. На руке мага обнаружились небольшие ножны с метательным ножом. Сняв ножны с руки, я вытащил простой, без изысков метательный нож и воткнул его между веток. Активировав свой защитный амулет, я махнул рукой в опасной близости от лезвия ножа. И отдернул руку: нож без труда преодолел мою защиту, причем даже не видно было, что защита нарушена. Просто прорезал защитную пленку, словно не заметив ее. Коварная вещица, такая скорей наемному убийце подходит, а не ловчему магу. Против такой дряни и меч бы мне не помог. Убрав метательный нож в ножны, я обшарил одежду мага и разжился еще и кошелем с полутора золотыми империалами серебряными монетами.

Отложив добычу в сторонку, я приступил к самой мерзкой части моего замысла: принялся доставать болты из трупа мага. Болты запекли тело вокруг своей поверхности, и просто вырвать их из трупа оказалось невозможно. Пришлось брать нож и вырезать их. Стараясь как можно быстрее расправиться с мерзкой работой, я искромсал тело мертвеца и освободил болты. Пошатываясь от подступающей тошноты, подтащил труп к неглубокой впадине и присыпал его листьями.

– Проклятье, как же противно с мертвецами возиться, – пробормотал я, позеленев, как лягушка.

Подобрав добычу и болты, я вернулся к убитой лошади и осмотрел дорожный мешок мага. Обнаружившийся мешочек с полусотней золотых я сразу отложил в сторонку. Больше ничего интересного в сумке не нашлось. Только немного продуктов, запасная одежда да фляжка воды. Вода мне тоже пригодилась – я вымыл руки и умылся.

Добравшись до своей лошади, я уложил добычу в сумку и, запрыгнув на коня, выехал из леса. Не увидев никого в окрестностях, я выбрался на дорогу.

Это хорошо, что безлюдно, – чем меньше людей знает о произошедшем, тем лучше. Если боги будут милосердны, то в ближайшие сутки тело мага не обнаружат. А через сутки аура убитого угаснет, и никто не сможет вытащить из нее ментальный отпечаток убийцы. Кроме некромантов, конечно; только некроманта скорее кольями забьют, чем к мертвецу подпустят. И никто не узнает о моей схватке с ловчим магом. Не нужны мне лишние проблемы, и так их у меня полно. И все-таки боги были на моей стороне. Схватиться с магом и выйти из боя победителем… Тут возгордиться впору. Не смог меня маг одолеть – пусть не сильный, но маг. Слишком он в свою силу и хитрость уверовал. И не дурак ведь был, фантомом мне голову морочил, а сам определял, чего от меня ждать. Только на болтах заклинания не активные наложены, не смог он определить, что опасаться их стоит. А вот заклинание неприметности, наложенное на меч, похоже, подозрения у него вызвало, оттого и не приблизился он ко мне. Как удачно все сложилось! С такими малыми потерями из боя с магом выйти. Однако болтов я изрядно потратил, почитай, два десятка угробил. Да, восемь болтов всего осталось. Жалко. И не денег жалко, добыча все окупит, а то, что достать их негде. Может, в крупных городах и не проблема такие болты достать, но только нет на моем пути крупных городов.

Ударив коня пятками, я поскакал к Карлову, искренне надеясь, что больше по дороге врагов не встречу. И, похоже, боги смилостивились, убрав с моего пути любые неприятности. Никто не помешал мне доехать до Карлова, а затем и до деревеньки Вальдер, где прошла моя юность. Ни дорожный грабитель путь мне не преградил, ни устроившие драку на постоялом дворе путники задирать меня не стали. Одним словом – благодать! Если бы всегда так на дорогах спокойно было, то купцам и охрану не пришлось бы нанимать.

Шесть дней спокойной неторопливой скачки – и я подъехал к родным местам. Окинув взглядом мелкую речушку, протекающую вблизи едва заметной дороги, я углубился в лес. Проехав по просеке пять миль, выехал на огромную поляну, чуть не милю в диаметре, на которой и располагалась наша маленькая деревенька. Окруженная низким частоколом, она выглядела совсем крохотной на открытом просторе и на фоне высоченных деревьев.

Промчавшись через луг, я влетел в открытые ворота и, проскакав по улочке, въехал во двор родного дома.

Услышав шум во дворе, в окно выглянула молодая светловолосая девушка с лицом, усыпанным веснушками, и, увидев меня, радостно взвизгнула. Только я соскочил с лошади, как хлопнула дверь и по двору пролетел стремительный вихрь. Повиснув у меня на шее, Элизабет закричала:

– Дарт приехал!

– Приехал-приехал, – осторожно отцепив от себя Элизабет, я поставил ее на землю. – И не так уж долго меня не было.

– Долго. Очень долго тебя не было, – сказала сияющая, как новенькая монетка, девушка. – Я уж думала, не дождусь, когда год пройдет и ты из школы на каникулы приедешь. Даже хотела отца упросить, чтобы мы тебя проведать съездили.

Мне оставалось только улыбнуться и вздохнуть, глядя в сияющие голубые глаза Элизабет. Бедный дядя! Похоже, он сам был не рад, что согласился отпустить меня на учебу пораньше. Вначале мы собирались подождать год и тогда ехать учиться вместе, но последние события заставили меня отправиться в Магическую школу в этом году. На самом-то деле дядя Нолк не кровный мой родственник. На поле боя они с отцом побратимами стали. Хотя за прожитые здесь годы я привязался к нему, как к родному.

А вот Элизабет первое время я ненавидел лютой ненавистью. Ни минуты покоя она нам не давала, всюду совала свой любопытный нос. И мне к тому же, как старшему, приходилось за ней присматривать. А уж ябеда какая была… Все мои планы и замыслы немедленно становились известными дяде. Ни постройка лодки для путешествия вниз по реке, ни постройка засады на объявившегося возле деревни медведя из-за ее доносов не удались. И еще множество детских планов были разнесены в пух и прах несколькими дошедшими вовремя до дяди словами. Одно время я даже всерьез подумывал о покупке в городе такого зелья, чтоб у Элизабет язык отнялся. Дядя меня отговорил – сказал, что она вырастет и прекратит ябедничать. Слава богам, так оно и вышло.

И у меня появился соперник в состязаниях. Дядя ведь не дал мне жить спокойной деревенской жизнью, начал воина из меня готовить. Потому не играми и делами по хозяйству я был занят, а тренировками. Когда Элизабет подросла, так дядя и ее учить стал. Счел он, что опасно в наше время девушке на других надеяться, захотел, чтоб Элизабет и сама за свою жизнь постоять могла. А как мы выросли, так Элизабет не только докладывать о моих замыслах перестала, но и заступаться за меня начала. Я даже уважать ее стал.