– Уехать?

– Да. Мы с Ритой очень устали. И нам обеим тяжело находиться в этом доме.

Она замерла, ожидая ответа.

– Можете, – рассеянно, словно речь шла о чем-то несущественном, махнул рукой полковник. – У меня к вам больше нет вопросов.

– Спасибо, – едва ли не униженно поблагодарила она («Какую все-таки власть забрал над нами этот толстяк!») и понеслась вниз.

…Инков, в свою очередь, отправился наверх, и о чем там он говорил с полковником, Наташа не знала – да и не хотела знать. Надоел ей до чертиков этот дом, расспросы толстяка, гнетущая атмосфера подозрительности. Она затормошила Ритку: «Уезжаем, уезжаем!» – вызвала по телефону такси и понеслась в свою комнату собираться.

– Вы куда? – поинтересовался Денис, не отрываясь от ноутбука.

– Домой! Нас полковник отпустил.

– А нас? – по-детски жалобно спросила Майя, вопросительно взглянув на мужа.

Денис холодно сказал:

– Мы в любом случае остаемся здесь.

– Ну да, вам же надо обживать ваш новый дом, – вполголоса съязвила Наташа. Она не поняла, расслышал ли Денис эту реплику, но, судя по тому, что он нахмурился, все-таки расслышал.

Через сорок минут пришло такси, и радостная Наташа вместе с Ритой залезли в него у ворот дома – бывшего отцовского дома.

– Как все-таки хорошо, что я никому не сдала свою квартиру! – с чувством сказала Наташа. И скомандовала шоферу: – Домой, на Октябрьское поле!

25 июля, ранний вечер.

Наташа

Такси уносило сестер прочь из особняка.

– «В Москву, в Москву!» – процитировала классика Наталья.

– Да хоть к черту на рога, только б сбежать из Теляева! – подхватила Маргарита.

– А мне в вашем поселке понравилось… – не согласился с девушками молоденький румяный шофер. – Все так солидно, культурно… Ух ты, а здесь пожар, что ли, был?

Такси как раз проезжало обгоревшие сосенки и засыпанную гравием воронку – то самое место, где взорвали машину отца.

Наташа с Ритой не удостоили шофера ответом.

– Крутые, значит, – вздохнул водитель. – С кем попало беседы не ведете… – Он сделал равнодушное лицо, включил музыку и прибавил газу.

Такси вывернуло на трассу, и за окошком полетел яркий, как на картинке, пейзаж: позлащенные солнцем леса, прозрачные полянки, озерца… Наташа пыталась полюбоваться подзабытой подмосковной красотой, да только не получалось: молодой шофер разогнался так, что картинки не проплывали – мелькали. Шоссе хоть и вело к дорогим особнякам и эллингам для роскошных яхт, а годилось только для джипов. Старенькая же «Волга» то и дело влетала в ямы, корпус зловеще поскрипывал, двигатель щелкал и ухал.

«Хоть бы ради спортивного интереса выбоины пытался объезжать!» – подумала Наталья. Но, не желая обижать юного шофера, промолчала.

Маргарита же стесняться водителя не стала. Поинтересовалась:

– Чего несешься? Колымага того и гляди развалится.

– Ничего, она у меня девочка еще крепкая! – браво заверил шофер.

– Девочка! Скажи лучше: бабушка! – фыркнула Рита. Она ерзала на заднем сиденье машины, тщетно пыталась вытянуть ноги и ворчала: – До чего же у вас такси неудобные…

Наташа фыркнула:

– «У вас» – в смысле, где?

– Ах, ну да! – улыбнулась Рита. – Ты ведь тоже теперь не местная… А на Мальдивах, кстати, такси есть?

– Есть, – кивнула Наташа. – Целых трех видов. Катерки. Гидросамолеты. И носилки.

– Это как? – не поняла Маргарита.

– Да просто. Носилки с креслицем, а их четыре туземца волокут. Туристам нравится: налижутся в баре и потом требуют, чтобы их тела до бунгало тащили.

– Придурки, – констатировала Рита.

– Люди отдыхают, – пожала плечами Наташа. – Они за это деньги платят.

– Нет, сестренка, – покачала головой Маргарита. – Мы с тобой как-нибудь иначе отдохнем… – Она радостно улыбнулась и добавила: – Да я уже отдыхать начала – как только мы из особняка уехали. Мерзкое место, правда?

– Мерзкое, – согласилась Наташа. – Все вроде ладно-красиво-складно, а все равно там противно. Мне тоже сразу полегчало, как мы оттуда выбрались…

Рита кивнула:

– Этот дом будто все соки высасывал, правда?

– Ага. Я так радуюсь, как в детстве, когда мы с тобой вместе из дома сбежали, – вдруг всплыло у Натальи. – Помнишь? Поссорились с Диней – и убежали. Ты тогда во втором классе училась…

– Помню, – откликнулась Рита. – Ой, как же мне стало страшно, когда стемнело! А ты меня пугала, что, если я реветь буду, меня привидение утащит…

И Наталья вдруг подумала: «Никуда мне не деться от сестры. Пусть Ритка вредная, пусть – с причудами и ума у нее – совсем не палата. Но ведь она мне – самая близкая родственница. Родная кровь. Родственная душа…»

За окошками машины промелькнула деревенька. Бедненькая, серенькая, кривенькая. Но Наташу – она до сих пор пребывала в эйфории, что удалось сбежать из удушающей атмосферы особняка, – даже убогие избушки радовали. Солнечным, как сегодня, днем они смотрелись сказочными домиками, а старушки, восседавшие на лавочках у калиток, и вовсе выглядели добрыми феями. Перед бабульками стояли ведра – посиделки совмещались с придорожной торговлей.

– Грибы, что ли, уже пошли? – предположила Наталья.

Эх, хорошо бы сейчас остановить машину и махнуть в лес! Подышать сосновым воздухом, полюбоваться пресловутыми березками – ведь как ни красивы пальмы и тропические цветы, а по нашей природе тоже, оказывается, скучаешь…

– Нет, грибам еще рано, – авторитетно объяснила Рита. – Бабки картошку продают. Прошлогоднюю.

– А ты откуда знаешь? – удивилась Наталья.

– Инков сказал, – фыркнула Маргарита. – И нам советовал: обязательно по дороге пару ведер купить.

– В Москве, что ли, картошки нет? – не поняла Наталья.

Вот дела – всего-то восемь месяцев она в Москве отсутствовала, а, пока ее не было, из столицы, оказывается, исчезли корнеплоды.

– Не в этом дело, – пожала плечами Маргарита. – В Москве картошки навалом – только молодой, привозной, откуда-то из Узбекистана. А Инков у нас экономный, ему и прошлогодняя сгодится. Как у этих бабок. Они ведь ее по дешевке отдают – чтобы не пропала, новый урожай на носу.

– Вот оно что! – улыбнулась Наташа. И предложила: – Так давай и правда купим, дома-то есть нечего…

На лице сестры отразился неприкрытый ужас:

– Соображаешь, что говоришь?! Сколько в этой картошке за год всяких вредностей накопилось…

Насчет вредностей Наташа сильно сомневалась – это у Ритки типичные страхи типичного европейца, но спорить с сестрой не стала.