Вилисса явно заждалась его. Дверь открылась сразу. Поразительная особенность всех некромантов — полная уверенность в своей силе и ни грамма осторожности.

Пентхаус Доны не удивил Рамона. Нечто подобное он и представлял. Много света, зеркал и блестящего паркета. В просторном холле вместо люстры — светильники в виде длинных, острых кристаллов. Светло-бежевые стены. В углу — узкая ваза с причудливо изогнутыми ветвями, покрытыми искусственным снегом.

Вилисса, одетая в простой черный джемпер и такую же черную узкую длинную юбку, на фоне своей зеркально-белой квартиры казалась маленьким траурным призраком.

— Проходите, Рамон. Кристоф скоро будет.

На ее белых тонких пальцах поблескивали кольца с бриллиантами. В одном из них негоциант узнал свою работу.

Значительную часть гостиной занимал массивный сливочно-белый диван, похожий на сугроб. Два кресла — сугробы поменьше. На полу растянулась лохматая шкура полярного медведя. Люстра была похожа на неровно вырубленный из айсберга кусок льда. Одна из стен завешана круглыми зеркалами разных диаметров — от размера кофейного блюдечка и заканчивая хорошим подносом. Они были похожи на проталины, наполненные ледяной водой.

Дона с легкой улыбкой вопросительно подняла брови, заметив выражение лица Рамона.

— Пытаюсь понять, получил я обморожение или еще нет.

Она тихо рассмеялась в ответ и указала на кресло.

Негоциант сел. Дона опустилась напротив, погрузив маленькие босые ступни в густой медвежий мех. Спокойная, вежливая, выдержанная, невозмутимая. Пахнущая свежими, чуть горьковатыми духами. Глядя на нее, трудно было поверить, что в этом стройном теле, в белых руках, свободно лежащих на подлокотниках, скрывается сила, способная поднимать мертвых. Грязная, с точки зрения вьесчи, работа, не подходящая для этой девушки.

На стене, противоположной зеркальной, висел портрет красивой женщины в черном закрытом платье, с пышными светлыми волосами, уложенными в высокую прическу. Ее белое, чуть полноватое лицо выражало бесконечное лукавство и беспечность. Она сидела, слегка наклонив голову, искоса глядя на зрителя голубыми глазами с чуть поднятыми внешними уголками. И в ней было какое-то неуловимое сходство с Доной.

— Ван Дейк, — узнал Рамон руку художника. — Это вы?

— Моя мать, — улыбнулась Дона, оглядываясь на портрет.

Вьесчи оценивающе взглянул на девушку:

— Так, значит, это она была той знатной английской дамой, которая пригласила живописца посетить туманный Альбион?

Вилисса ничего не ответила на вопрос Рамона.

— Вам удалось достать артефакт?

— Да. — Он хлопнул по нагрудному карману куртки. — И, поверьте, это было непросто.

— Верю. — Она снова улыбнулась и спросила: — Как вы чувствуете себя теперь, снова обретя магию?

Негоциант посмотрел на стену, увешанную зеркалами, и тут же на их поблескивающих поверхностях стали распускаться тонкие морозные узоры.

— Вновь ощущаю себя целым, — ответил он.

С едва слышным мелодичным звоном открылась и спустя мгновение захлопнулась входная дверь. Раздались быстрые шаги, и в гостиную вошел Кристоф. Кивнул Доне и требовательно уставился на Рамона:

— Принес?

— Вриколакосы называют эту вещь Волчий Глаз. — Негоциант встал, однако не спешил отдавать артефакт новому владельцу. — Как и все предметы подобного рода, его нельзя носить на себе. Он должен быть вживлен в тело, иначе не станет работать.

Рамон открыл крышку шкатулки и вытащил амулет, похожий на обрывок паутины, в центре которой сиял желтый камень. Серые тонкие волокна непрерывно колыхались, словно на них дул ветер. По ним пробегали едва заметные блики.

— Из чего это сделано? — спросила Дона, подаваясь вперед, чтобы лучше рассмотреть Глаз.

— Он не сделан, — уточнил вьесчи, — он выращен. Магия вриколакос. Чувствуете эманации?

Взяв артефакт за одну из тонких нитей, он слегка покачал камень в воздухе. Тот засветился зловещим красным светом, и Рамон оценивающе взглянул на Кристофа:

— Руку. Правую.

— Я сама могла бы… — вмешалась Дона, но негоциант деликатно отстранил ее.

— Ценю ваш опыт хирурга, вилисса, но эта работа для вьесчи.

Его позабавило выражение легкой тревоги, с которым девушка посмотрела на Кристофа. Колдун ободряюще улыбнулся ей и закатал манжет рубашки.

Рамон положил артефакт обратно в шкатулку, вынул из кармана тонкий ремень с зеленоватой пряжкой, пристегнул запястье некроманта к ручке кресла и предупредил:

— Будет больно.

Кадаверциан равнодушно кивнул, сжимая и разжимая пальцы.

— Нет, ты не понял, будет действительно больно.

— В твоем голосе слышится злорадство, — усмехнулся Кристоф.

— Я пережил подобную… операцию. Теперь мне предстоит удовольствие осознать, что я не останусь одинок в своих мучениях.

— Буду рад доставить тебе такое удовольствие, — с не меньшей иронией отозвался некромант.

Откинув ногой белую шкуру, Рамон достал из шкатулки небольшой нож с широким лезвием на костяной рукояти. Наклонился над рукой колдуна, собираясь сделать первый разрез, как вдруг его внимание отвлекла интересная деталь.

— Забавно, — пробормотал вьесчи.

— Что? — спросила Дона.

— Линия жизни. — Он провел концом лезвия по ладони некроманта. — Здесь обрыв. Ты должен был умереть.

— Я и умер, — со смешком отозвался Кристоф.

Вьесчи понял, о чем тот говорит, и отрицательно покачал головой:

— К превращению в кадаверциана это не имеет отношения. Ты должен был умереть насильственной смертью еще будучи человеком. Можно сказать, что Вольфгер спас тебя, обратив… Дона, позволь взглянуть на твою руку.

Вилисса приподняла брови, но возражать не стала. Рамон взглянул на ее узкую ладонь и сказал торжествующе:

— То же самое. Видишь — разрыв. Ты должна была погибнуть лет в двадцать — двадцать пять. Человеческих лет.

— Так и есть, — спокойно кивнула она, — меня пытались убить. Люди Кромвеля. И убили бы, если б не Кристоф и Вольфгер.

— Хотел бы я посмотреть на руки остальных кадаверциан, — задумчиво произнес Рамон, глядя на зеркала, поверхность которых все еще искрилась его морозными цветами.

— Хочешь сказать, что некромантами становятся только потенциальные покойники? — иронически осведомился Кристоф.

— Это было бы весьма символично. — Вьесчи прервал свои размышления по поводу происхождения кадаверциан и удобнее перехватил нож. — Ладно. Начнем, пожалуй.

Мастера Смерти умели терпеть боль. Те, кто специализируется на призыве потусторонних сущностей и оживлении мертвой плоти, готовы проливать свою кровь каждый день по несколько раз. Пока Рамон резал ладонь колдуна, тот спокойно наблюдал за ним и улыбался нахмуренной Доне. Она следила за движениями негоцианта так сосредоточенно, словно, по меньшей мере, принимала у него экзамен по хирургии.