Аннет поцокала языком и покачала головой.

— Я не в обиде на вас, дорогая, — кротко сказал Карл, продолжая недобро усмехаться. — Вы сделали интересные выводы. Все очень стройно, красиво и чрезвычайно глупо. Вашим Черным человеком и тайным врагом был не я. Еще один наследник Жакемара мог взять колбу с пчелой в моей лаборатории, чтобы убить Вальвазора. Это его колодки лежали в моей прихожей. Неудивительно: ведь он живет в моем доме. Я о Петре, если вы не догадались. Наш провидец зарабатывает не только тем, что мучит туристов днем своей шарманкой, а ночью пугает их в виде призрака.

Петр впервые подал голос. Он высказался очень коротко и очень энергично, пожелав кузену отправиться в место, где тому будет темно, мерзко и уныло.

Пока смущенная Аннет мучительно размышляла, лихорадочно выстраивала схему, проверяя, могло ли его утверждение быть правдой, Пендельфедер обиженно хрюкнул и сказал:

— Эээ, нет, кузен, не пойдет. Пока эти господа гуляли по лабиринту, мы все присутствовали на собрании по поводу аренды городских земель. Петр заявился туда — хоть и с опозданием — и мирно проспал в углу до самого конца. А вот ты… ты появился в самом начале, выступил с пламенной речью, заклеймил бургомистра хапугой, а Форса — акулой, а затем втихую улизнул и не вернулся.

Пендельфедер вытер лоб платком и плаксиво сморщился.

— Все это безосновательные домыслы, — отрезал Ангренаж. — У вас нет никаких доказательств! Я глубоко потрясен. Мне казалось, Аннет, что между нами установилось некое взаимопонимание, нас связали симпатические нити… между нами много общего, хотя вы этого и не видите. И вот вы решили, что…

Он махнул рукой и картинно отвернулся.

— Доказательств достаточно, чтобы выписать ордер на задержание или домашний арест для проведения предварительного следствия. Пендельфедер, займитесь этим, — заговорил Максимилиан голосом сержанта, отдающего приказы новобранцам. — Вот-вот в город прибудет агент Биркентон. Он привезет с собой некрогноста. Знаете, кто это? Сенситивы с редким талантом видеть последние минуты жизни человека. Их показания не учитываются в суде, но могут дать толчок следствию и помочь собрать нужные доказательства. Он «побеседует» с трупом Вальвазора. Уже завтра правда раскроется.

Пендельфедер потоптался на месте, развел руками и произнес:

— Прости, кузен, ничего не попишешь. Сдается, ты зашел слишком далеко. Давненько напрашивался на такой исход, откровенно говоря. Говорил я тебе… эх! Ладно, пойдем-ка в кутузку.

Но не успел он сделать и шага, как Ангренаж произнес:

— О нет, дорогой мой Ромуальд, не сегодня!

«Надо же, полицейского зовут Ромуальд!» — только и успела подумать Аннет, как события принялись разворачиваться с ошеломительной быстротой.

Ангренаж прыгнул вперед — его плащ мелькнул, как черная молния. Миг — и жесткие пальцы больно впились в горло Аннет, затем ее развернуло и прижало к твердой груди механика.

Она тщетно царапала его кисть, пытаясь освободиться: он легко сжал ее горло, и она перестала сопротивляться, чтобы сохранить возможность дышать.

— Ни шагу или ей конец! — сказал механик игривым тоном.

— Отпустите ее, Карл, — спокойно попросил Максимилиан, однако его глаза сузились и сверкали холодной яростью. — Что за глупости? Право дело, не стоит так себя вести. Прятаться за девушкой… давайте поговорим лицом-к-лицу, как подобает мужчинам. Уверен, мы придем к компромиссу.

— Нетушки! — весело ответил Карл. — Стоит мне отпустить ее, как вы используете свой талант сенситива. О, я о нем знаю, мой любезный трижды одаренный господин! Обо всех трех знаю! Наивная милашка Ванесса из вашей конторы и дурак Вальвазор мне много чего рассказали!

Максимилиан укоризненно покачал головой.

— Что мне мешает использовать мой талант сейчас? — мягко сказал он, и в тот же миг Карл издал сдавленный звук, часто задышал, а потом в руке механика, как по волшебству, появилось длинное тонкое лезвие. Под подбородком у Аннет царапнуло холодным.

— Бросьте ваши штучки, любезный! — прохрипел Карл, втягивая воздух со свистом. — Или я пущу ей кровь! Луиза! Помоги! Подави антиквара. Пусть не мешает.

— Нет, — ответила Луиза угрюмо. — С меня хватит. Катись к дьяволу, Карл, со своими махинациями. Больше ты от меня помощи не дождешься.

— Луиза? — удивленно переспросил Эрми. — Что значит — подави антиквара?

— Эй! — очень грозно произнес Форс и сделал шаг вперед, как бы желая закрыть библиотекаршу хилой грудью.

— Я тебя сдам, Луиза! — пригрозил Карл.

— Одна моя тайна уже всем известна, пусть и о второй узнают. Семь бед один ответ.

— Как скажешь, — вздохнул Ангренаж и пояснил в толпу: — Это Луиза у нас незарегистрированный глушитель. Она, голубушка, мне во всем помогала, лишь бы я ее тайну не рассказал. Видите ли, за лунатизм у нас не наказывают, а вот за сокрытие такого дара не поздоровится. Давай, Ромуальд, арестуй ее, раз уж со мной не вышло. А вы, господин антиквар, больше не огорчайте меня, пожалуйста. Видите, где мой нож? И видите ли вы, как дрожит госпожа Вик?

— Прострелите ему коленную чашечку, офицер! — азартно предложил Эрми и потеребил Пендельфедера за плечо. — Доставайте ваше оружие!

Пендельфедер растерялся. Он сделал шаг назад, потом вперед, потоптался на месте и растерянно опустил руки. Эрми, не выдержав бездействия, сам дернул за застежку кобуры на боку полицейского и через секунду извлек из нее длинный круглый предмет, ничем не напоминающий пистолет. Он поднял его двумя пальцами в воздух и принялся изучать с глупым видом.

Пендельфедер покраснел и опустил глаза.

— Это призовой редис сорта «Восточный рубин», — виновато пояснил юный помощник полицейского, — Шеф собрал урожай на днях и носит лучший экземпляр с собой, чтобы не свистнули конкуренты накануне сельскохозяйственной выставки.

Максимилиан скрипнул зубами и вновь попросил:

— Ангренаж, отпустите Аннет. Уберите нож.

— Ладно, уберу, — неожиданно легко согласился Карл.

Он сделал молниеносный жест; нож исчез, и вместо него в руке механика появились его удивительные часы.

— До свидания, господа! — произнес Ангренаж язвительно. Ловко, большим пальцем нажал на кнопку сбоку и сильным движением швырнул часы, а затем, потянув за собой Аннет, нырнул в укрытие за карусель.

Толпа ахнула, кто-то взвизгнул. В ту же секунду Максимилиан с непостижимым проворством метнулся вперед.

Наверное, он двигался очень быстро, но ей казалось, что все происходит как в замедленной съемке. Вот его лицо искажается яростью, вот он делает рывок… в последний миг изменяет направление движения, закрывая собой зевак.

Раздался резкий хлопок, звон стекла и пружин: часы взорвались в воздухе, разметав осколки и острейшие миниатюрные лезвия. Одно из них с комариным звоном впилось в обшивку карусели прямо перед глазами Аннет.