– О! – притворно удивился я. – Их арестовали? В газетах об этом ничего не писали.

– Их убили, не арестовали, – поправил меня Бастиан Моран. – И убили не при задержании. С ними расправились из-за бумаг Дизеля.

Я посчитал уместным выразить сомнение в словах собеседника.

– Вы так считаете?

– Налетчики сожгли все, кроме денег, но писчая бумага горит плохо, если кидать ее в огонь целыми стопками. Кое-что удалось восстановить. Так я узнал о Дизеле и сложил одно с другим. Анри Фальер хотел продать это изобретение барону?

– Все вышло из-под контроля, – признал я.

Бастиан Моран покачал головой и поднялся со скамейки.

– Столько времени потрачено впустую! – вздохнул он и, не прощаясь, зашагал по тропинке.

Я тоже на кладбище задерживаться не стал.

У меня была запланирована встреча с человеком, который об этом еще не знал.

Доктор Бартон жил в двух кварталах от больницы округа Кулон и потому каждый рабочий день ходил со службы обедать домой. Я караулил его на ближайшем перекрестке. Пока стоял, размотал и выкинул в урну бинт с правой кисти. Сжал кулак – разжал, пальцы слушались; от глубоких порезов на коже остались только белые ниточки шрамов.

Левую руку после вчерашнего попадания сгустка тьмы ощутимо ломило, но подвижности она не потеряла. В отличие от поэта, мне удалось избежать серьезных увечий. Повезло или свою роль сыграл специфический талант, этого я сказать не мог. Даже и не думал об этом; мысли были заняты предстоящей встречей.

Доктор Бартон знал, где искать профессора Берлигера, а профессор знал меня. Меня настоящего. И мог – нет! – обязан был все об этом рассказать. Я не собирался прибегать к насилию, но всерьез рассчитывал добиться своего. Любыми средствами.

Внутри у меня все так и подрагивало. Хватало и колебаний, стоит ли продолжать рыться в собственном прошлом, ведь нормального человека в «Готлиб Бакхарт» не запрут, но я упрямо стиснул зубы и заставил себя отбросить всякие сомнения.

Пусть даже я псих и убийца, одно лишь знание об этом не изменит меня нынешнего, не вернет в прошлое, не разбудит память. Это как открыть книгу и прочитать историю чужой жизни, не более того.

Так себе утешение.

Я рассмеялся.

Когда мимо прошел доктор Бартон – среднего роста господин лет тридцати пяти в темном костюме и котелке, я немного выждал, потом безо всякой спешки двинулся следом. На улице хватало прохожих, кто-то курил на открытой веранде кафе, а у лавки зеленщика стояло несколько домохозяек. И все же я нисколько не волновался, всецело уверенный в успехе.

Выгадав момент, я ускорил шаг, нагнал доктора и выхватил из руки трость, а его самого резким тычком между лопаток затолкнул в узкий темный проход меж двух домов.

Лютер Бартон вскрикнул от неожиданности, развернулся и возмущенно вскинул голову, но самообладание мигом покинуло его, стоило лишь в моей руке возникнуть карманному «Зауэру».

– Не стреляйте! – попросил доктор, доставая бумажник. – Я все отдам! Вот деньги!

– Оставьте себе, доктор Бартон, – усмехнулся я, опуская пистолет. – У меня к вам есть один неотложный вопрос.

– Вы знаете меня? – удивился доктор, поправляя очки. – Что… что вам угодно?

– Профессор Берлигер, – сообщил я.

– Не понимаю, о чем вы говорите!

Лютер Бартон попытался проскочить мимо меня на улицу, пришлось ткнуть эскулапа в солнечное сплетение рукоятью его собственной трости. Тычок вышел не слишком сильным, но доктору хватило и этого. Он согнулся и попятился назад.

– Не знаю вашей специализации, – бесстрастно произнес я, – но в любом случае множественные переломы рук – это не то, к чему стремится здравомыслящий человек. А уж для хирурга…

– Перестаньте! – потребовал Бартон и выпрямился, лицо его побагровело от прилившей крови.

– Как мне найти Берлигера?

– У него клиника «Асклепий» на Риттерштрассе. Это неподалеку от порта!

– В самом деле? – усомнился я. – И никто об этом не пронюхал?

– Профессор не принимает пациентов, а клиника записана на кого-то другого.

Я кивнул, поднял оброненную доктором газету и спрятал под нею пистолет.

– Идемте!

– Куда? – опешил Лютер Бартон. – Я больше ничего не знаю! Прошу, оставьте меня в покое!

– Полагаете, джентльмены должны верить друг другу на слово? – лишь усмехнулся я в ответ.

Доктор растерянно захлопал глазами.

– Но мне надо возвращаться на работу, – промямлил он и повысил голос: – Меня ждут пациенты!

– Вернетесь, – спокойно ответил я. – Не беспокойтесь, я не собираюсь тащить вас с собой в клинику. Просто проводите меня, только и всего.

Лютер Бартон неуверенно замялся.

– Послушайте! – выставил он перед собой руку. – Профессор Берлигер никого не принимает! Он не станет даже разговаривать с вами!

– Мои заботы, – отрезал я. – Идемте!

Как оказалось, доктора я взял с собой совсем не зря, иначе рисковал потерять на розыски клиники «Асклепий» день, а то и два. Располагалась та в самом конце Риттерштрассе, на каких-то глухих задворках, где кругом были одни пакгаузы и склады.

Если бы не солидный вид доктора Бартона, извозчик и вовсе отказался бы ехать в столь подозрительное место. Да и так вертел головой по сторонам с откровенной настороженностью.

– Это здесь! – объявил Лютер Бартон, когда экипаж остановился у двухэтажного флигеля, из кирпичной трубы которого вырывались клубы черного дыма.

Зарешеченные окна, железная дверь, неброская вывеска «Асклепий».

Я посмотрел на доктора с нескрываемым сомнением.

– Учтите, я знаю, где вас искать.

– Это здесь! – В голосе Бартона прорезалось раздражение. – И оставьте меня в покое! Не желаю вас больше видеть!

– Оревуар! – попрощался я, спрыгивая с подножки.

Экипаж развернулся в крохотном дворике и укатил в переулок, а я сунул в карман пистолет, который все это время прятал под газетой, и поднялся на крыльцо. Не увидел привычного молоточка и был вынужден утопить кнопку электрического звонка. За дверью прозвучало металлическое дребезжанье, и я поспешно отдернул руку, потом не удержался и с некоторой даже брезгливостью вытер пальцы носовым платком.

Электричество!

Вскоре послышался приглушенный лязг, дверной глазок на миг посветлел, затем стал темным, как и прежде.

– Чего надо?

Едва ли грубый голос принадлежал профессору, с надеждой застать его в одиночестве пришлось распрощаться.

– Я от доктора Бартона!

– Первый раз слышу! – послышалось в ответ.