Роберт Лашбрук и Фрэнк Олсон провели последнюю ночь в Нью-Йорке, в отеле Statler на углу Седьмой авеню и Тридцать третьей улицы. Им был предоставлен номер 1018A , расположенный на десятом этаже. Пообедав в ресторане отеля, Олсон и Лэшбрук вернулись в свой номер, чтобы выпить и посмотреть телевизор. Олсон впервые после отъезда из дома позвонил жене и сказал, чтобы она не волновалась - он скоро вернется домой. Затем он лег спать.

Примерно в 2:30 ночи Олсон вывалился из окна гостиницы и упал с высоты более ста футов на улицу. Согласно заключению коронера, Олсон ударился о землю ногами, как бы вставая, упал назад и проломил череп. Ночной менеджер отеля Statler Арманд Пасторе услышал удар и выбежал на улицу. Он обнаружил, что Олсон лежит на асфальте, еще живой. По словам Пастора, его глаза были открыты, и он пытался что-то сказать. Но слов не последовало, и через несколько мгновений Фрэнк Олсон испустил последний вздох.

Пастор поднял голову, чтобы посмотреть, из какой комнаты вышел Олсон. Он увидел, что одна из оконных штор в комнате, расположенной высоко наверху, торчит, как будто штора была опущена, когда Олсон врезался в нее. Пастор отметил, какая это может быть комната. Когда приехала полиция, он провел их на десятый этаж и в комнату 1018A, причем использовал для входа пропуск менеджера. Там, в ванной комнате, агент ЦРУ Роберт Лэшбрук сидел на сиденье унитаза в нижнем белье, подперев голову руками. Лашбрук уже успел сделать два телефонных звонка. Первый звонок был сделан директору технической службы ЦРУ Сиднею Готлибу, человеку, который вместе с Лашбруком отравил Фрэнка Олсона ЛСД чуть больше недели назад. Второй звонок был сделан на ресепшн отеля, чтобы сообщить о самоубийстве Олсона. Когда на место происшествия прибыл детектив нью-йоркской полиции Джеймс У. Уорд, он задал Роберту Лашбруку несколько вопросов, на которые Лашбрук ответил только словами "да" и "нет". Лашбрук не назвал себя агентом ЦРУ.

Доктор Лашбрук был доставлен на допрос; убийство еще не было исключено. В участке детектив Уорд попросил Лашбрука вывернуть карманы . Среди содержимого оказались бумаги с адресами доктора Гарольда Абрамсона в Нью-Йорке и санатория Chestnut Lodge в Роквилле, штат Мэриленд. На вопрос о профессии Лашбрук ответил детективу Уорду, что он химик военного министерства и что Фрэнк Олсон был ученым в Кэмп-Детрик, а Олсон был психически болен. Детектив Уорд позвонил доктору Абрамсону, который подтвердил рассказ Лашбрука, умолчав о том, что тот также работал на ЦРУ.

Через два дня детектив Уорд передал дело № 125124 начальнику своего участка. Было установлено, что смерть Фрэнка Олсона была самоубийством. Дело было закрыто.

Если прав греческий философ Гераклит, и война - отец всего сущего, то американская нацистская научная программа была гнусным ребенком Второй мировой войны. Операция Paperclip, в свою очередь, породила множество чудовищных потомков, включая операции Bluebird, Artichoke и MKUltra. До того как Фрэнк Олсон стал участвовать в программах ЦРУ по отравлению и допросам, он занимался исследованиями и разработками в области доставки биологического оружия воздушным путем. Олсон работал в области исследований биологического оружия с 1943 года. Во время войны он был принят на работу первым директором Детрика Айрой Болдуином. После войны доктор Олсон стал гражданским ученым в Детрике. В 1950 г. он поступил на работу в Отдел специальных операций и вошел в состав группы, которая тайно проверяла, как может распространиться биологическое оружие, если его использовать против американцев.

В конце 1940-х - начале 1950-х годов Олсон путешествовал по США, наблюдая за полевыми испытаниями, в ходе которых биологические агенты распылялись с самолетов и пылеводососов в Сан-Франциско, на Среднем Западе и Аляске. В одних полевых испытаниях использовались безвредные имитаторы, в других - опасные патогены, как показали слушания в Сенате . Один из таких опасных экспериментов был проведен Олсоном и его коллегой из Детрика Норманом Курнойером. Они отправились на Аляску и наблюдали за распылением бактерий с самолетов, чтобы посмотреть, как патогены будут рассеиваться в условиях, похожих на суровую русскую зиму. " Мы использовали споры, - пояснил Курнойер, - которые очень похожи на сибирскую язву, так что в этом смысле мы сделали нечто некошерное. Потому что мы подхватили ее по всей территории [Соединенных Штатов] через несколько месяцев после проведения испытаний". Третьим человеком, участвовавшим в секретных испытаниях вместе с Курнойером и Олсоном, был доктор Гарольд Батчелор, бактериолог, который научился технике воздушного распыления у доктора Курта Блома, с которым Батчелор консультировался в Гейдельберге. Олсон и Батчелор также проводили секретные полевые испытания в закрытых помещениях по всей Америке, в том числе в метро и в Пентагоне. Для этих испытаний Отдел специальных операций использовал относительно безвредный патоген, который имитировал распространение смертельного патогена. По результатам расследования этих секретных испытаний, проведенного Конгрессом, они были признаны "ужасающими" по своей обманчивости.

Будучи частью команды тайных отравителей, будь то в тундре на Аляске или на конспиративной квартире в лагере Кинг в Германии, доктор Фрэнк Олсон и его коллеги нарушили Нюрнбергский кодекс, который требует информированного согласия. Как бы ни сложились обстоятельства, великая трагедия жизни и смерти Фрэнка Олсона заключалась в том, что его неотъемлемое право на защиту от вреда со стороны правительства и врача было нарушено по приказу тех самых людей, которым он посвятил свою жизнь.

Эта новая война, "холодная", стала отцом своих собственных мрачных событий.

ЧАСТЬ

V

ГЛАВА 20.

В темных тенях

Холодная война стала полем битвы, отмеченным двойным языком. Маскировка, искажение и обман принимались за реальность. Истина была обещана в сыворотке. И операция "Скрепка", родившаяся на пепелище Второй мировой войны, стала разжигающим инцидентом в этом зале зеркал.

Однако в 1952 г. темп операции "Paperclip" начал замедляться, поскольку между JIOA и ЦРУ возникли конфликты по поводу политики в отношении нового западногерманского правительства. Немецкие официальные лица предупредили Верховного комиссара Джона Дж. Макклоя, что операция "Скрепка" нарушает правила НАТО и даже собственную политику Америки в отношении управления Германией. 21 февраля 1952 г. Макклой направил Государственному секретарю США служебную записку, в которой выразил свою обеспокоенность тем, что если операция Paperclip не будет ограничена, то она может привести к "жестокой реакции" со стороны официальных лиц Западной Германии. Поскольку Макклой больше не выражал безудержного энтузиазма по поводу операции Paperclip, JIOA начала терять свою некогда несокрушимую хватку в отношении этой программы. Но ЦРУ не было связано той же политикой НАТО, что и Объединенный комитет начальников штабов,