– Аня, да ну тебя, – передёрнулся он и переступил порог. – Ты взрослая девочка, а веришь в какие-то предрассудки на пороге двадцать второго века. Всё, целую твой прелестный носик. Будьте умницами!

– Папа, а мой носик? – подскочила Алёнка, протягивая к нему пухлые тёплые ладошки.

– А твой целую два разика, даже три…

Иван увидел корпус «Флорады» раньше, чем замерцала надпись на экране, извещающая о пересечении границы допустимой возможности вторжения. Это была красивая лодка, если бы не безобразно раздувшееся брюхо, таившее в своём чреве не одну сотню миниатюрных подводных лодок с одним единственным предназначением – убивать. По сути, это был подводный аналог авианосцев, пугавших в начале века своим присутствием страны и континенты, избравшие иной путь развития, отличающийся от навязанного миропорядка. После известного события, когда господам, испытывающим милитаристский зуд, дали по зубам, в мире установился относительный покой, однако все понимали, что явление это временное, а передышку надо использовать для поиска оружия сдерживания, одним из которых и стал первый образец глубоководного центра управления «ЗАСЛОН-2074», в строительстве которого принимал самое непосредственное участие молодой выпускник военной академии Иван Тихонов.

«Флорада» хищно водила носом, словно вынюхивающая крыса, в надежде поживиться добычей на глубине океана в тысячу метров. Если быть точным, то точка погружения «ЗАСЛОНа» на западном карнизе впадины составляла 1027 метров. Это был своего рода символ, предложенный разработчиками в память об АПЛ «Комсомолец» – «золотой рыбке» российского Северного флота.

Иван не просто наблюдал за «хищницей», появившейся в этих водах неспроста. Он «светил» её внутренности, считывая новейшее секретное вооружение на борту субмарины и передавая информацию в Генеральный центр принятия и обработки условных кодируемых сигналов, не видимых и не слышимых неприятелю. Но и «Флорада» была непроста, удерживая корпус и средства навигации по направлению к отвесной стене желоба, не позволяя развернуться к Ивану боковой кормой. Лодка замерла на безопасном для неё расстоянии, а спустя минуту, словно размышляя, раскрыла один из отсеков и выпустила на волю пару шустрых «щурят», тут же устремившихся в направлении «ЗАСЛОНа». Они не видели скрытую от любопытных взоров полусферу из высокопрочного стекла и титана, но словно чувствовали её близость, исследуя каменные стены впадины, яростно вырывая манипуляторами куски породы, поросшей бурой растительностью.

Ивану, наблюдающему за пронырливыми дронами, не составило бы большого труда испепелить нахальных пришельцев, но он не имел права обнаружить себя даже в случае крайней опасности. Его предназначение и многолетнее нахождение здесь заключалось в другом: «ЗАСЛОН» был создан как некий диспетчерский пункт, скрытый под толщей океанской воды и призванный передать приказ военным спутникам на уничтожение любого оружия, грозящего его стране. Лишь явное обнаружение позволяло ему использовать весь арсенал имеющихся средств отражения нападения, крайним из которых было самоуничтожение с поражением всего живого в радиусе до тысячи метров.

Он хорошо помнил, как они со своим закадычным другом Артёмом, попав после академии в лабораторию предприятия, занимающегося разработкой и строительством первой «заслонки», наперебой предлагали свои сумасбродные идеи конструкторам, а те, в свою очередь, снисходительно отмахивались от молодых учёных, мол, что с фантазёров возьмёшь.

«Сейчас бы наша “Мормышка” не помешала. – Иван улыбнулся, мысленно возвращаясь через десятилетия в прошлое, как они вдвоём с товарищем с пеной у рта навязывали членам экспертной комиссии незамысловатую на первый взгляд идею о заманивании вражеских амфибий на глубину за их приманкой, имитирующей подводную лодку малого класса. – Утопили бы эту дуру вместе с её головастиками в Алеутской баклуше». Он даже представил, как трещит и лопается сверхпрочный лоснящийся корпус «Флорады», увлечённой погоней за пустой «мормышкой», манящей нырнуть на семикилометровую глубину. Однако, спустя короткое время, их проект по разработке аквастатов отметили, предложили доработать параметры наполненной воздухом обманки и лебёдки, тянущей аналог аэростата, заполняемый водой по мере погружения на максимальную глубину. Но главное было в другом: за дерзость мыслей их взяли в группу учёных, трудившихся над первым «ЗАСЛОНом», которым теперь управлял Иван.

– Не посрами, сынок, трудовую династию Тихоновых, – басил отец вечером на кухне, раскрывая альбом с фотографиями и дипломами. Он готовился уйти на заслуженный отдых с должности начальника отдела комплектации и ремонта бортовой радиоэлектронной аппаратуры для кораблей морского флота, а сейчас сидел в семейном кругу, тыча пальцем в снимки именитых коллег и предшественников, принесших славу и заслуженное уважение ОАО «НТЦ “Завод Ленинец”».

– Что значит «не посрами»? – вторил дед, сидевший поодаль на диване. Старик отдал все свои сорок два года службе родному заводу и по праву носил звание «Заслуженный работник отрасли», специализируясь в сфере изготовления и внедрения бортового радиолокационного комплекса для стратегической авиации. – Славу приумножь, чтобы фамилия «ленинцев» гремела.

– Отец! – поправляли его сын с внуком. – «ЗАСЛОНом» теперь завод назван, «защитники» мы теперь.

– Негоже нам за щитом прятаться! – Дед тряс сухоньким кулаком, грозя невидимому врагу и привставая с дивана. – Пусть знают, что от Тихоновых наперёд по сопатке можно получить!

– Чего вы здесь разбушевались? – входила мама с кастрюлей наваристого борща. – Кого бить собрались?

Дед возвращался на своё место и торжественно заключал:

– А кто сунется к нам, тому и всыплем! Сыну твоему наказ наш отеческий внушаем, чтобы служил с честью и достоинством!

– Обещаю, так и будет, – улыбался Иван, принесший в дом радостную весть о зачислении на службу в АО «ЗАСЛОН»…

Прервалась цепочка на Иване, не Алёнке же продолжать дело отцов. Он вспомнил, как она кружилась перед зеркалом, изображая танец белой снежинки. Дочка и была похожа на снежинку: хрупкая, с русыми волосами в маму и милым детским личиком:

– Папа, привези мне белого медведя.

– Как же я тебе его привезу, доченька? Он не поместится в мой портфель.

– А ты возьми у мамы большой чемодан.

– И тебе не жалко? А вдруг у мишки маленькие детки? Они останутся без мамы и будут плакать и мёрзнуть в снегу.

Алёнка прижалась к нему накануне отъезда, на глазах заискрились слёзы:

– Жалко. Привези мне чёрненький носик тогда, мокрый и блестящий.

– Давай, я привезу тебе коготь. У Мишки их двадцать. – Иван пересчитал дочурке пальчики. – Думаю, что он рад будет поделиться одним с маленькой сладенькой девочкой.

– Я согласна. – Слёзы мгновенно высохли, наполняя детское сердечко счастьем и радостным ожиданием…

Снаружи послышался металлический скрежет «зубов» манипулятора одной из амфибий, настойчиво исследовавшей каменный скальный выступ. Иван взглянул на экран. Мерзкая тварь грызла породу в непосредственной близости от его аквабата. Казалось, что она делает это с удовольствием и каким-то звериным аппетитом. Крошки камней сыпались из механической пасти, бесшумно струясь в пропасть, разверзшуюся под ними. Камеры, установленные в носовой части, напоминали акульи зрачки, налитые кровью. Они