Но у нее не хватало смелости попросить об этом Иврену. К тому же следовало спросить у Сафи, как ей нравится эта идея. Едва ли она мечтала поселиться в монастыре.

– А ты подумай, – произнесла Иврена, словно услышала ее мысли. – Время пока есть… – Она смахнула с ножен веточку, и Нити ее озабоченно зазеленели. Помолчав, она осторожно спросила: – Нить сердца все усложняет, да? Не похоже, чтобы они могли пожениться.

– Да, но… – Ноэль посмотрела на реку и вздохнула, перебирая в уме уроки матери. – Все-таки они теперь вместе, – произнесла она. – Их Нить распрямляется, так что, возможно, их пути совпадут более явно… – Она улыбнулась, заметив, что Нити монахини непонимающе изогнулись. – Нити сердца поначалу спутанные. Ведунья Нитей может их разглаживать и убирать все, что мешает, оставляя только то, что связывает. Отношения тех, кого связывает истинная Нить сердца, обычно так или иначе налаживаются.

Иврена сложила руки на груди.

– За это номаци так уважают своих ведунов Нитей? Потому что вы распутываете их узелки?

– Да. Мать-Луна наделила нас этим даром – приводить в порядок жизни. Вот только… – Ноэль почесала нос. – По этой же причине номацкие караваны всегда в движении. Найти того, с кем тебя свяжет истинная Нить сердца, огромная удача, – она кивнула в сторону, куда ушли Сафи и Мерик. – Мы стали кочевниками, чтобы увеличить свои шансы.

– Тем не менее, твое племя стало оседлым, а ты сама мечтаешь о постоянном доме, – заметила Иврена. – Как же так вышло?

– Потому что я нашла свою родню по Нити, Иврена. Она сейчас ругается там в кустах с вашим племянником.

С этими словами Ноэль отправилась вслед за Сафи, опасаясь, что Иврена начнет ее расспрашивать о племени Миденци. Ноэль и сама не знала точно, почему ее предки столетие тому назад решили отказаться от кочевой жизни, но вроде бы причины были невеселые.

Едва Ноэль дошла до лагеря, Сафи схватила ее за руку и потащила к морю. Это была недолгая прогулка. Лес вскоре расступился, и перед ними оказались камни и вода. Сафи подошла слишком близко к обрыву, однако Ноэль решила в кои веки не просить ее быть осторожней. Нити сестры выражали тревогу и растерянность, но она крепко стояла на ногах.

Сафи села и свесила ноги с края обрыва. Ноэль устроилась рядом.

Камень оказался испещрен трещинами и вмятинами, в которых рыжел мох. Сафи сплела пальцы с пальцами Ноэль, вздохнула и принялась болтать ногами. Далеко внизу катились волны. Затем Сафи уставилась на горизонт. На юге глухо урчали грозовые тучи.

– Помнишь, ты мне сказала, что он меня будет вечно за все прощать. Ты уже тогда знала, да?

Ноэль осторожно кивнула, боясь разозлить сестру, но Нити Сафи теперь светились бирюзовым – пониманием – и розоватым принятием правды. Эти цвета переплелись с явственно видной Нитью сердца, и Ноэль зачарованно смотрела, как они извиваются и танцуют, и гадала, похоже ли это на северное сияние.

Затем она тоже перевела взгляд на далекую бурю, и сестры принялись ждать, когда она пройдет.

* * *

Никогда еще Эдуан не тратил столько усилий, чтобы кого-то разыскать. Сафия казалась несложной добычей – ее запах был различим где угодно, – но запах Леопольда был еле уловим, обманчив и сливался то с водой, то с зеленью. Эдуан то и дело его терял, а потом находил вновь в неожиданных частях леса.

Монах с таким раньше не сталкивался. Потеряв след в сотый раз за день, он решил отказаться от поисков принца. Все равно он собирался его предать и привести Ведьму истины к отцу. Но каждый раз, как он решал, что принца можно оставить на растерзание невидимых врагов, он чувствовал неприятную тяжесть на плечах и жжение в затылке. Словно он был обязан принцу жизнью и должен был вернуть долг. И это чувство – при том, что Эдуан был уверен, что ничего ему не должен, – все же заставляло его продолжать поиски.

След окончательно остыл, когда солнце уже садилось за горизонт. Эдуан остановился у темной скалы, нависающей, как гигантская тень. К вершине вели высеченные в камне ступени; над головой носились летучие мыши.

Ведьма точно здесь была – Эдуан безошибочно различал ее запах, – но она не задержалась. Значит, и ему следовало двигаться дальше. Принц Леопольд не главная его забота. Он здесь, чтобы найти Сафию. Пора было отказаться от поисков принца.

И именно в момент, когда он решил сосредоточиться на поиске ведьмы и забыть про принца, легкий ветер принес ему запах, который однозначно принадлежал Леопольду.

Черт возьми.

Эдуан начал подниматься по грубым ступеням, перескакивая через две-три за раз, пока не оказался наверху. Над водной гладью медленно опускалось светило. Ветер гремел мертвыми ветвями где-то наверху. Монах разглядел шесть сухих кипарисов. Вдалеке гремела гроза.

Перед ним был священный Колодец Нубревены. Следовало догадаться, что он здесь: наставница не раз о нем рассказывала.

Но сейчас не было времени любоваться находкой или даже задумываться о значении этой нежданной встречи. Запах Леопольда вновь растворился, сменившись запахом его безликого похитителя.

Эдуан принюхался и пошел направо. Там запах стал отчетливее, и внезапный хлопок заставил его остановиться. Кто-то хлопал в ладоши.

Из-за ближайшего кипариса вышел сам Леопольд, который действительно аплодировал.

– Браво, монах. Ты нашел меня. – Принц недобро усмехнулся. – Причем куда быстрее, чем я думал.

Эдуан почуял неладное и схватился за нож.

– Вы это подстроили.

Леопольд вздохнул.

– Признаюсь, да. Но прежде, чем ты пронзишь меня своим клинком, хочу признаться и в другом: я должен был тебя убить. И принял решение сохранить тебе жизнь.

– Убить меня? – переспросил Эдуан и через мгновение замахнулся ножом, готовый метнуть его в любой момент. – По чьему приказу?

Леопольд лишь усмехнулся. Эдуан ненавидел эту невнятную усмешку. Он поднял левую руку и настроился на кровь Леопольда.

– Принц, я могу заставить вас выблевать правду из горла вместе с кровью. Скажите, кто вас подкупил.

На горизонте, за головой Леопольда, сверкали молнии, которые выглядели как искристая корона над его волосами.

– Никто меня не подкупал, – ответил принц. Эдуан сжал пальцы, и кровь Леопольда потекла по венам быстрее, а зрачки его расширились… но не сильно. Принц чувствовал опасность, но не боялся.

И Эдуан вдруг понял, что Леопольд именно этого добивается. Чтобы Эдуан вытянул из него правду пыткой.

Потому что так можно выиграть время.

Он специально сбежал; он заставил Леопольда искать его, тратя час за часом. Он хотел его задержать.

– Зачем вам надо меня задерживать? – спросил он.

– Чтобы сохранить вам жизнь, мо… – Принц осекся, потому что Эдуан заставил кровь в его жилах застыть.