– Это не делает нас сообщниками его преступлений, – возразила она.

Роннелл покачал головой:

– Его светлость рассудит иначе. Но даже если нет, самым серьезным грехом стало то, что я совершил после.

Мери смотрела на него молча.

– Принадлежавший его светлости экземпляр «Оружия стараго мiра» не пострадал от протечки, – тихо ответил Роннелл.

– Это же чуть не стоило тебе должности, – сказала Мери. – Реставрация заняла неделю, понадобилось два десятка писцов. Отец, не говори мне, что ты…

– Я отдал ему книгу, – произнес Роннелл.

– Зачем?!

– Потому что он – Избавитель. – Роннелл подошел к столу и взял с пюпитра Канон. – «Ты узнаешь Избавителя по узорам на его плоти. Демоны устрашатся его вида и в ужасе бросятся в бегство». – Он захлопнул книгу. – Узнаешь по отметине.

– Создатель ничем его не отметил, – возразила Мери. – Он сам это сделал с собой. Любому под силу.

– Но до Арлена Тюка никто на это не пошел, – сказал Роннелл. – Он стал первым.

Мери покачала головой:

– Отец, я верую в Канон. Верую в Напасть и в то, что однажды явится Избавитель. Но будь я проклята, если поверю, что это Арлен Тюк.

– Не смей кощунствовать в святилище! – прикрикнул Роннелл, и Мери опустила взгляд. – Я понимаю, тебе трудно, но я почти год склонялся к этому каждой мыслью и верую в это душой и сердцем. Арлен Тюк – Избавитель, посланный Создателем покончить с Напастью. Подумай о его чудесах.

Тут даже Раген вскинул брови:

– Чудесах?

– Еще мальчиком он выстоял в открытой ночи и отсек руку скальному демону.

– Эту историю я тысячу раз слышала из его собственных уст, – сказала Мери. – Все дело в везении, благодаря которому он спасся, и глупости, из-за которой пошел на такой риск.

– Он дал нам меченое стекло и создал биржу, и Раген ее возглавляет, – добавил Роннелл.

– В деревнях встречаются разные метки, – ответила Мери. – Он только зарисовал их и продал.

– Он спас Лощину, – продолжил Роннелл. – Многие видели, как он парил в небе, метал из рук молнии и спасал людей тысячами.

– Демоново дерьмо! – бросила она. – Это пивные байки. Маревниковый бред, чтобы приукрасить сражение.

– Он сразил демона пустыни, – сказал Роннелл.

– Единственное стоящее деяние, – кивнула Мери. – Сорвался на пару с ним со скалы.

– Хватит! – гаркнул Раген. – Теперь ты, Мери, – мать, но ела за моим столом, когда была только дочерью. Было хоть раз, чтобы я проявил к тебе неуважение?

Мери мотнула головой:

– Прошу прощения. Я… выразилась недобро.

– «Недобро» – мягко сказано. Я сожалею, что Арлен разбил твое сердце. Он и наши разбил. Но ты знала, что он за человек. Я не позволю его оболгать.

Эта речь потрясла Мери, и она растерялась на миг, разрываясь меж двух господ. Как мать, она подчинялась совету, как дочь – отцу. Но к чему лежала ее душа?

Раген вновь показал послание:

– Хотите и дальше гадать или прочтете его собственные слова?

Роннелл взял письмо, и Мери придвинулась ближе, когда он сломал печать. Раген никогда не находил между ними большого сходства, но теперь, едва они склонили голову в единой манере, оно стало очевидным.

– Вот же, сам написал – никакой он не Избавитель, – постучала Мери по бумаге.

Роннелл покачал головой:

– Его слова не имеют значения. Избавитель – орудие перемен. Он не сможет исполнить предназначение, если будет верить на старый лад. Он с нами, чтобы явить новое.

– Все это чепуха, – сказала Мери. – Обвалы и вьюга? Магические хоры? У Арлена всегда был бред величия, но это даже для него чересчур.

– По-твоему, случайность, что демоны преследовали нас на обратном пути в Милн? – спросил Раген. – То, что они разрушили полустанки между Милном и Энджирсом и перебили десятки Горных Копий? Спроси у выживших, была ли в музыке Кирина магия.

Мери посмотрела на отца:

– Что будешь делать?

– Поговорю с регентом, – ответил Роннелл. – Велю моим рачителям и служкам ставить новые метки, которым я их научил.

Он глянул на письмо:

– И мне придется написать проповедь.

– Мы будем с ней жить?

Раген воспринял новости настороженно, и Элисса рассмеялась:

– Нет, но будем видеться регулярно. При передаче мать полностью сохранит титул и Зал Восходящего Солнца. Власть перейдет к нам целиком только после ее смерти. Тогда и решим, укореняться ли в моем двухсотлетнем родовом гнезде.

Раген состроил недоуменную мину:

– Я думал, ты его ненавидишь.

– Я ненавидела мать, – возразила Элисса. – И долго не делала разницы между нею и дворцом. Но теперь…

– Нас титулуют?

Элисса улыбнулась:

– Ты будешь цеховым мастером Рагеном, Утренним новографом.

Раген тихо присвистнул:

– Мне нравится. А мать передаст тебе руководящую должность в совете?

Элисса покачала головой:

– Это могут сделать только матери большинством голосов. Тем больше причин поторопиться с переездом.

– Хорошо, что Дерек сказочно разбогател, – вздохнул Раген. – Наверное, он единственный в Милне, кому я готов продать дом.