По газетам мне установить не удалось, кто этот носок за какое-то страшное оружие принял да в полицию стукнул. Но главное тут в том, что внезапно подлетели к Уиплу и машине его несколько полицейских «крейсеров», из которых выскочили ЧЕТЫРНАДЦАТЬ вооруженных стражей порядка и, наставив пушки на Уипла, стали орать, чтобы он немедленно бросил оружие.

Приказ он их выполнить, естественно, не мог, поскольку бросать в его ситуации получалось нечего. А грозный носок продолжал красоваться на его правой руке, которой он как-то неосторожно и повел.

После чего пятеро из прибывших четырнадцати полицейских немедленно открыли огонь на поражение – за, как они написали в рапорте, «отказ разоружиться». Так вот и приземлился Бобби Уипл – не в морге, нет – в больнице. С парой огнестрельных ран, жизни, к счастью, не угрожавших.

И тут, конечно, не знаешь, чему дивиться более. То ли тому, что стоявшие в нескольких метрах от Уипла полицейские не в состоянии были всем коллективом отличить носок на руке бедолаги от какого-то вдруг привидевшегося всем пистолета. То ли все-таки тому, что с тех же нескольких метров ПЯТЕРО ПРОФЕССИОНАЛЬНО ПОДГОТОВЛЕННЫХ ЛЮДЕЙ (остальные девять отчего-то замешкались на курок нажать) всего-то парой пуль его и зацепили. Но я так думаю, Бобби Уипл на эту их профессиональную несостоятельность сетовать особо не стал.

В отличие от Майкла Ф. Шмитца, который самым решительным образом упомянутому непрофессионализму дал бой. И бой серьезный – весом почти в два миллиона долларов.

Полиция была вызвана к Шмитцу соседями, поскольку данный Майкл Ф. был крепко нетрезв, буен и вооружен. Когда стражи порядка прибыли на место, Шмитц своим автоматом уже не размахивал, но зато вовсю махал кулаками и выражался самым нецензурным образом.

Ну, дальше все по заведенному плану шло. Почти. Поскольку пьяницу и буяна скрутили, и теперь оставалось только СКС его с двадцатью семью патронами разрядить. Чего никто из прибывших полицейских сделать, как ни старался, не сумел. Тогда-то хором они и вручили грозное оружие самому Шмитцу, приказав отстегнуть рожок и вынуть патрон из ствола, куда он уже был заслан. Шмитц, не взирая даже на весьма приличную поддатость, проделал это в считанные секунды и с блеском (насчет аплодисментов присутствующих не знаю, но могли бы и расщедриться).

А уже в КПЗ сидя, подумал Шмитц, что непорядок все-таки получился – и ведь немалый. Отчего и затеял серьезный и суровый судебный иск против арестовавшей его полиции.

Где указал, что, вручая ему заряженный автомат, полицейские тем самым подвергали опасности жизни ни в чем не повинных людей. Поскольку будучи пьян и буен, он вполне мог огнестрельной этой машиной воспользоваться по самому прямому ее назначению. Полиция, писал Шмитц, призвана охранять общество от таких как он. А если она этого не делает, писал Шмитц, то кто-то должен преподать этой полиции урок. Что он и делает, вчиняя иск на один миллион и девятьсот тысяч долларов.

И они там себе до сих пор судятся, но я так думаю, не одна хуцпа тут на кону. Поскольку ситуация была уж беспредельно бредовая – и вовсе не по вине совестливого пьянчуги.

А с оружием – ну что уж тут греха таить, погано дела в рядах блюстителей обстоят. До того погано, что так до конца и неясно, чья пуля опаснее выходит – бандитская или же законом дураку в пушку вставленная.

И опасность такая не только окружающим – вроде Бобби Уипла или Рича Логана – грозит, но и самим этого оружия обладателям. В Рок-Айленде, штат Иллинойс, полицейский один на стрельбище пистолет крутил чего-то – да и докрутился, вогнав себе пулю в голову с однозначным исходом. А три дня спустя другой его коллега взялся товарищу объяснять, как дело было. Вот так, сказал, дурак тот пистолет-то крутил. Ну и крутнул для демонстрации точно так же. Вогнав такую же пулю – в голову такого же качества.

Я так думаю, жители этого Рок-Айленда очень даже счастливы, что полицейским все-таки форма полагается. Потому что его, полицейского, еще на безопасном расстоянии засечь можно. И быстренько исчезнуть – подальше от греха. Поскольку при той форме синей – еще ведь и пистолет.

А в штате Миссури затеялась целая облава на дерзкого и злоумышленного преступника, в упор ранившего помощника шерифа Тони Доу. Этот благородный Тони, так получалось, подъехал к какому-то там заглохшему грузовичку – исключительно с целью помочь. А когда он, так опять же получалось, в кузов захотел глянуть, этот «нечесаный тип» (как его Тони Доу потом описывал) в него пальнул из пистолета и тут же удрал в неизвестном направлении.

Облава действительно по всему штату покатила. С вертолетами, полицией, дорожными патрулями. Пока ведшееся расследование не установило, что ранен был героический Тони Доу… из своего же пистолета. (Что ведь рано или поздно баллистическая экспертиза обязана была показать – ну да на предмет интеллектуальных способностей наших героев дискуссий у нас, вроде, не возникало.) В общем, на самом деле швырял себе этот Тони свою пушку в воздух, как некоторые камикадзе в кино проделывают, пока она не грохнула. Поразив жонглера точнехонько в руку. И, поскольку история получалась вполне идиотская и от того постыдная, изобрел он ту кровавую легенду со страшным злоумышленником.

Пришлось заводить на героя дело. И облаву затеянную прекращать. А жаль, потому что все прочие на нее уже от души настроились. Где ж и пострелять-то, как не там.

Опасная, конечно, штука – пистолет. И особенно, как видим, именно в полицейских руках. Хотя с другой стороны не особо и получается в них, бедолаг, булыжниками кидаться по этому поводу. Не сразу же их в полицейскую жизнь с Магнумом наперевес запускают. Сперва ведь подучить должны, проинструктировать. По логике там существо проблемы и коренится.

Да оно и без всякой логики – более негде. Поскольку количество случаев, когда от огнестрельных ранений страдают ИНСТРУКТОРЫ – причем именно в ходе занятий на предмет безопасного обращения с оружием – ежегодно считается НА ДЕСЯТКИ. И в Америке, и даже в гораздо менее вооруженной Канаде. Где давеча инструктор Рэнди Янгмен в провинции Альберта себе обрез разрядил прямо в ногу – аккурат на занятиях по технике безопасности.

Так что, может, дело в количестве и качестве таковских занятий (в том числе и для тех, кто их проводить призван). Хотя откуда ж бедной полиции время на те занятия выкраивать? И я тут не о том только, что эвон какие тьмы первоклашек преступных да сказочников всяких по вверенной ей территории ошиваются. Но и о том, что ведь прочих занятий у них, полицейских, тоже тьма-тьмущая.

Тут тебе и инструктажи по «расовой чувствительности», где им, стражам, вдалбливают до состояния полной подсознательной усвоенности новые истины о новой реальности. В которой существует гигантская пропасть между грабителем-темнокожим, который есть жертва вековой эксплуатации, безжалостного общества и проклятого наследия белого расизма – и, скажем, белым хулиганом, который уже по определению в лучшем случае тот самый расист, а в худшем так и просто нацистское чудовище, которое спит и видит, как бы Белый Дом подлой атакой из-за угла захватить и со всеми достижениями демократии безжалостно покончить.