— Ублюдки! — прорычал Ред, брызжа слюной. — Мне сказали, это литературная премия!

Он с отвращением взглянул на то, что было у него в руках. На покрытой гравировкой подставке возвышалась большая обнаженная грудь, отлитая из стекла, размерами, полнотой и устремленностью вверх напоминавшая бюст Шампань.

— Да, ты мне говорил, это будет Букеровская премия! — протрубила Шампань. — А получилась не Букеровская, а трахеровская. Ха-ха-ха. Господи, как же мне весело!

— Оборжаться можно! — отрезал Ред.

Генри зачарованно уставился на них, а Грейс крепче зажала в ладони горячий металлический кружок. Кроме них с Генри и Шампань с Редом, на лестнице никого не было. Если Ред посмотрит в ее сторону, он ее узнает. Даже он не сможет не узнать с такого близкого расстояния. И вдруг Грейс поняла, так отчетливо, как никогда в жизни, что ей этого хочется меньше всего на свете.

От неприятной сцены не уйти; но Грейс двигало не только желание избежать встречи с бывшим любовником. В зависимости от того, что Ред рассказал Шампань про девушку, в слезах выбежавшую из его апартаментов, — а какое-то объяснение он должен был придумать, — Грейс могло ожидать, что угодно: от сломанной ноги до полного уничтожения. Достаточно было вспомнить о том, что случилось с Белиндой Блэк. Грейс успела прикинуть, что стеклянная грудь весит несколько фунтов; можно не сомневаться, это станет первым, чем швырнет в нее разъяренная Шампань.

Кроме того, Грейс беспокоила реакция Генри. Если Ред Кемпион ее узнает, а Шампань бросится на нее с кулаками, возникнут неизбежные вопросы. Вопросы, на которые ей не хотелось отвечать. Она все объяснит, но только когда у нее будут достаточные эмоциональные, не говоря про интеллектуальные, ресурсы. Не раньше.

Из чего следовало, что она должна спрятаться. Скрыть свое лицо. Не дать Реду увидеть ее. Грейс в панике огляделась вокруг. Бежать некуда, укрыться тоже негде. Если только не… Грейс лихорадочно думала, но ничего другого ей в голову не приходило. Внезапно шагнув вперед, она схватила Генри за лацканы мятого пиджака и, притянув к себе, с неистовой страстью поцеловала.

Прижимаясь губами к губам Генри, Грейс внутренне поежилась, представляя себе, какой нимфоманкой он ее вообразит. Решит, что она сексуально одержимая. Однако какой у нее выбор? Упасть в глазах Генри Муна все же лучше, чем быть забитой до смерти стеклянным бюстом. Вот уж точно, поцелуй, дарующий жизнь.

И ее замысел увенчался успехом. Краем глаза Грейс увидела, как Ред бросил на них раздраженный, а Шампань скучающий взгляд, и они начали спускаться вниз по лестнице.

— Уходим отсюда, — проворчал Ред. — Поехали в какой-нибудь ресторан или ночной клуб.

Сжимая свой трофей, он затопал по застеленным красной дорожкой ступеням.

— Точно. Поедем туда, где люди, увидев суперзвезду, сразу же понимают, что перед ними суперзвезда, — добавила Шампань, прошествовав мимо со всем ледяным достоинством, какое только позволяло ее прозрачное обтягивающее платье.

Грейс тотчас же оторвалась от губ Генри. Точнее, попыталась это сделать. Но он крепко держал ее, прижимая к себе, целуя жадно, горячо. Его неистовая страсть застала Грейс врасплох. Почувствовав бедром возбуждение Генри, она смущенно оттолкнула его от себя.

— Извини, — пробормотала Грейс, отступая назад.

Она машинально подняла руку с зажатой монетой, словно защищаясь. На лестницу хлынула толпа. Кое-кто весело поглядывал на Грейс с Генри.

— Извинить? За что? — просиял Генри. — Мне было очень приятно. Больше того, я ждал этого целую вечность.

— Просто я не хотела, чтобы меня увидел один человек… Что ты сказал?

— Сама слышала, — сказал Генри, беря ее лицо в ладони и привлекая ее к себе. Но едва он успел прикоснуться поцелуем к губам, как послышались громкие хлопки. До Грейс не сразу дошло, что кто-то рукоплещет прямо у нее над ухом.

— Ну, слава богу! — произнес голос Элли. — Теперь можно рассылать экземпляры критикам на обозрение.

Грейс недоуменно отшатнулась от Генри.

— Что?

— Ты хочешь сказать, он тебе ничего не говорил? — от изумления глаза Элли стали совершенно круглыми.

— Ты о чем?

Скрестив руки на груди, Элли сурово посмотрела на Генри.

— Игра окончена, приятель, — решительно заявила она.

— Нет, подожди, — не менее решительно ответил тот, тревожно озираясь вокруг. — Здесь слишком много народу.

Он махнул рукой, указывая на возбужденную толпу, и попал кому-то прямо в лицо.

— Ай! — вскрикнул Луи де Берньер, яростно сверкнув глазами.

— Пошли на улицу, — пробормотал Генри. — Бедняге Луи совсем не везет.

— Где она? — загадочно спросила Элли, когда они начали быстро спускаться по лестнице.

Грейс, шедшей последней, захотелось узнать, о чем идет речь.

— В гардеробе. Подождите, сейчас принесу.

— А должна была лежать в сейфе, черт побери, — проворчала Элли, провожая взглядом скрывшегося за углом Генри.

— О чем это вы? — жалобно спросила Грейс, отчаявшись разобраться в их кодах.

— Скоро все узнаешь.

Когда они вышли на улицу, залитую оранжевым светом фонарей, Элли отстала на пристойное расстояние, оставив их одних. Генри протянул Грейс полиэтиленовый пакет.

— Ты должна увидеть ее первой, — сказал он. — Раньше критиков, раньше рекламных агентов, раньше кого бы то ни было. Я бы не позволил ей выйти в свет до того, как ты ее увидишь. Вот зачем я пришел на этот вечер.

— Что я должна увидеть? — Все вокруг вдруг заговорили на языке, который был ей совершенно непонятен. Она что, оставила в Париже половину своего рассудка? Вместе со всем остальным? Сунув руку в пакет, Грейс нащупала что-то тонкое, большое и твердое.

Книга. В яркой обложке. Детская книга. С чего Генри взял, что ее заинтересует детская книга? Грейс недоуменно взглянула на него. Он широко улыбался, ожидая от нее какой-то реакции. Так ничего и не понимая, Грейс снова посмотрела на книгу.

На обложке был нарисован освещенный пламенем костра морской берег. Вокруг мальчика в пижаме плясали цыгане в пестрых одеждах. Вверху на бархатном ночном небе, усыпанном большими звездами, красными буквами, вываливающимися из маленького толстого самолетика, было написано: «Цыгане из Твинки-бей».

— О! — воскликнула Грейс. — Та самая знаменитая книга! О которой все только и говорят. — Она по-прежнему не могла ничего понять. — Но как она к тебе попала? Насколько я знаю, до официального выхода в свет книгу запрещено кому-либо показывать.

— До нее так ничего и не дошло! — пробормотала стоявшая в нескольких ярдах Элли, в отчаянии стукнув каблуком по стене.

Генри ухмыльнулся.

— Надо знать места. А если честно, помогло то, что Большой Билли Дьюк неравнодушен к моей умнице и красавице редактору.