О том, что случилось, они больше не говорили. Если на свете и существовали врата в иные миры, они остались позади, впереди же лежали заботы насущные.

Народу по путям, проложенным в Открытых Землях, продвигалось больше обычного. Говорили, что в Карнионе землетрясение было куда как сокрушительнее, чем в здешних краях. И те, кто в одночасье лишился крова над головой и работы, решили попытать здесь счастья, нанявшись на рудники и заводы. Учитывая, как широко замышлял строиться Роуэн, в этом, наверное, был смысл.

Зато не было нынче смысла прятаться по лесам и полям. Опасный груз исчез в пропасти, а среди переселенцев вряд ли кто обратил бы внимание на почтенного, но весьма скромно одетого господина в сопровождении охранника и слуги. Поэтому ехали открыто. Идея была высказана Перегрином, который постепенно возвращался к своей обычной манере поведения. Сайль, напротив, была исключительно молчалива. Может, с трудом привыкала к мысли, что отрицаемая ею магия все-таки существует. Но, скорее всего, она уже придумала объяснение всему произошедшему с точки зрения законов механики. А сдержанность ее объяснялась тем, что, несмотря на события на руднике Траудета, она все еще не могла привыкнуть к людскому обществу.

Сигвард предполагал, что Перегрин решил ехать не скрываясь, потому что среди встречной публики могли оказаться связные Дороги. Сам он не видел необходимости пересылать вести Ингозу или Пандольфу – в монастыре с кем-нибудь из них они непременно столкнутся.

Но, как выяснилось, Перегрин в монастырь ехать не собирался.

Он сказал об этом при остановке в одном из поселков, когда пути до обители оставалось дня три. Здешний трактир был поменьше и поплоше, чем достопамятное заведение в Орешине, но это искупалось тем, что здесь не собирались проводить никаких подозрительных ритуалов. Еда также не баловала разнообразием, но она там была, да и пива было неплохо выпить после долгого периода трезвости.

– Дальше я с вами не поеду, – сказал Перегрин, когда они утолили голод и жажду. – Я связан прежде всего с Роуэном и должен рассказать ему о том, что его задание выполнено. Поэтому отсюда я отправлюсь прямиком в Галвин. Роуэн, возможно, уже завершил свою сделку с Куаллайдом и вернулся. Если нет – отправлю ему письмо. Вам я сейчас не нужен.

– Это мы вам больше не нужны. – Нарушив молчание, Кружевница проявила бестактность, коснувшись темы, на которую был нарушен негласный запрет.

Но Перегрин и тут не обиделся.

– Кто знает? Закончена глава, но не вся повесть. События в Открытых Землях еще не пришли к завершению, и не исключено, что нам еще придется действовать вместе.

– Мэтр! Капитан! – послышался знакомый голос. – Я их повсюду ищу, а они спокойно сидят себе в углу, пиво хлещут…

Замечание было несправедливым. Пили умеренно, а Кружевница – та вообще едва пригубила из кружки. Но от Ингоза никто не ждал точности формулировок.

– Что стряслось? – спросил Сигвард, когда Ингоз плюхнулся рядом с ними за столом.

– Да ничего тут, кроме земли, не тряслось… а вообще-то я получил вести от Воллера. Он приезжает, остановится в монастыре.

– Я только что говорил моим молодым друзьям, что отсюда поеду в Галвин.

Ингоз не рискнул спорить с магом.

– Хорошо, мэтр, если надо будет, я к вам приеду. У вас вообще… – он налил себе пива, выпил, – как дела?

Очевидно, он не хотел ставить вопрос прямо.

– Мост взорван, – сказал Сигвард.

– Ну и ладно. От Роуэна, кстати, вестей нет. Только сдается мне, просчитался он со своей задумкой. Он же хотел всех здесь напугать этой выходкой, верно? Показать, сколь он крут. И в другое время это бы ему удалось. Но сейчас народ только и говорит, что о землетрясении. Здесь-то еще ничего, а в Нессе, болтают, форменное светопреставление.

У остальных собравшихся за столом были свои соображения о том, как выглядит светопреставление, но никто их вслух не высказал.

– Ах да, о чем бишь это я… – спохватился Ингоз. – Поезжайте, мэтр. Воллер вообще-то дал понять, что капитана хочет видеть. Сдается мне, будет он решать, что с пленниками нашими делать. Обсудить надо.

– А они по-прежнему в монастыре?

– Там. Содержатся со всей строгостию. То есть голодом отец Джеремия их не морит, он не зверь, а вот из подвала их не выпускает. Для их же, кстати, пользы. Братия зла на эту парочку, может позабыть про чин ангельский и навалять так, что мало не покажется. А вот тебе, Кружевница, лучше туда не приезжать. Мужской все же монастырь.

– Раньше это Воллера не слишком смущало, – заметил Сигвард.

– Раньше там этой… как ее… не было. Одна баба в мужском монастыре – это исключение или заключение. Две – уже непотребство.

– Когда-то Воллер пообещал мне голову Мадженты в качестве платы за работу на Дорогу, – пояснила Сайль. – Слова своего он не сдержал, вот и хочет отложить объяснение. Так ты передай ему, ради бога, то, что я тебе про нее говорила.

– Передам, – согласился Сигвард.

– Ну вот и решили, – довольно заявил Ингоз. – Сейчас поедим и поедем. Я тебя, Кружевница, пожалуй, провожу до дому. Хоть ты за эти месяцы и помоталась по Открытым Землям больше, чем за все прежние годы, а все же нет у меня к тебе доверия. Заблудишься еще или в неприятности вляпаешься.

Сигвард подумал, что тот прав. Не следовало отпускать Сайль без провожатого. Но, как выяснилось, у Ингоза были и другие соображения:

– А лошаденку-то я твою сведу, как тебя доставлю. Ты же ее голодом заморишь.

– С чего ты взял?

– Как будто я тебя первый день знаю. Ты о еде для себя никогда не заботилась, мы тебя всегда кормили…

– Ага, закормили, аж лопаюсь!

– …а о бедной животине тем паче не подумаешь. Странно, что она у тебя раньше не сдохла. Хотя, конечно, рядом другие были, на них ты могла заботы переложить…

Слушая их взаимные препирательства, Сигвард пришел к выводу, что жизнь явно приобретает привычный оттенок. Время чудес закончилось, пора решать насущные вопросы.

Перегрин кивнул, как бы отвечая его мыслям:

– Раз наши друзья сейчас уедут, так тому и быть. Хотя я предполагал, что мы здесь заночуем, и пожитки велел перенести в комнату.

– Может, я и заночую. Если Воллер еще не приехал, спешить некуда.

Таким образом, Ингоз присоединился к обеду. Его желание подкрепиться оставалось столь же постоянным, как стремление обругать достоинства местной кухни в сравнении с карнионской. Впрочем, для полноценного процесса получения удовольствия от свар ему недоставало Пандольфа, за что приходилось расплачиваться Кружевнице. До отъезда он еще дважды успел с ней полаяться, по каким таким причинам – Сигвард не особо вслушивался. Кажется, Ингоз настаивал, чтоб Сайль что-то опять ему починила, она отбрехивалась, но как-то вяло: «Что я тебе, кузнец?» В другой раз разговор снова скакнул на лошадиную тему, а потом спорщики вышли к коновязи – на предмет освидетельствования неоднократно помянутой Золы: морила ее Кружевница голодом или нет.