В общем, у них все было в порядке. Отчим еще летал и даже получил повышение по службе. Я попросил всю корреспонденцию пересылать на адрес тетки.

Калифорния выглядела лучше, чем Нью-Йорк. И все же это была не Невия. И даже не Центр. Народу здесь оказалось больше, чем мне помнилось по старым временам. Все, что можно сказать о калифорнийских городах, – это что они лучше многих других. Я навестил тетку с дядей, потому что они были ко мне добры и я намеревался истратить часть швейцарского золота на выкуп дяди у его первой жены. Оказалось, что она уже умерла, и теперь они поговаривали о строительстве собственного бассейна.

Так что я помалкивал о своих деньгах. Их избыток уже однажды чуть меня не погубил, в результате чего житейского опыта у меня заметно прибавилось. Я решил следовать правилу Их Мудростей: лучшее – враг хорошего.

Студенческий кампус показался мне меньше, чем был, а студенты – и вовсе юнцами. В их глазах, вероятно, я выглядел стариком. Я как раз выходил из пивнушки, что напротив административного корпуса, когда туда вошли двое в свитерах с буквами-нашивками за спортивные достижения, отпихнув меня в сторону. Второй из вошедших сказал:

– Куда прешь, папаша!

Я не стал его убивать.

Футбол был восстановлен в правах, тренер новый, новые раздевалки, стойки выкрашены, поговаривали даже о собственном стадионе. Тренер слыхал обо мне. Он знал про мои рекорды и был не прочь сделать себе на ком-нибудь имя.

– Ты ведь вернешься в команду?

Я ответил, что не уверен.

– Ерунда! – сказал он. – Ты же должен получить этот дурацкий диплом. Будет глупо, если ты позволишь армейской службе погубить свою карьеру. Послушай… – И он понизил голос. – Говорить о ставке уборщика в спортзале не приходится – Ассоциация спортивных команд смотрит на это косо. Но ведь может же парень снимать жилье на стороне, что устроить вовсе не трудно. А если платят наличными, то кому какое дело? Помалкивай в тряпочку – и порядок… А ветеранские денежки пойдут на карманные расходы.

– Так у меня их нет, ветеранских-то.

– Ты что, старик, газет не читаешь?

У него оказалась вырезка. Пока я отсутствовал, на участников моей «невойны» распространили права ветеранов.

Я обещал обдумать его предложение.

Хотя, если честно, такого намерения у меня не было. А вот завершить инженерное образование – это я решил твердо, так как вообще не люблю оставлять свои дела незаконченными. Только не в этом колледже.

Этим же вечером я получил весточку от Джоан, от той девчонки, что так здорово проводила меня в армию, а потом выскочила замуж. Я сам намеревался отыскать ее и завернуть к ним с мужем в гости, но до сих пор не узнал ее новой фамилии. Но она сама повстречала мою тетку в магазине и позвонила.

– Изи! – воскликнула она, как мне показалось, с радостью.

– Кто это? Минутку… Джоан!

Сегодня же прийти к ним на ужин? Отлично! Что ж, я с нетерпением буду ждать встречи с тем счастливчиком, который стал ее мужем.

Джоан была все такой же хорошенькой, наградила меня отменным поцелуем, ознаменовавшим радость встречи, чисто сестринским, но вполне аппетитным. Потом я познакомился с их детишками – один был еще в колыбельке, другой уже учился ходить.

Муж был в Лос-Анджелесе.

Мне следовало бы тут же взяться за шляпу. Но она сказала, пустяки, муж звонил уже после нашего разговора, сообщил, что задерживается в Лос-Анджелесе еще на ночь, и, конечно же, разрешил тебе сводить меня в ресторан, он ведь видел, как ты играешь в футбол, и, может, я соглашусь завтра вечером сходить с ним в боулинг, а в ресторан сегодня не получится, не удалось договориться с приходящей няней, а кроме того, сейчас должны забежать «на стаканчик» ее сестра с мужем, ужинать они не останутся, устали после работы, да ладно, мы же старые друзья, ты ведь помнишь мою сестру, вон они уже на крыльце, а я еще и детей не уложила…

Ее сестра с мужем пришли только на один стаканчик. Джоан с сестрой пошли укладывать ребятишек, а муж остался со мной и спросил, как дела в Европе, поскольку он знал, что я только что оттуда, после чего сам рассказал мне, как идут дела в Европе и что там надо изменить.

– Вы знаете, мистер Джордан, – говорил он, похлопывая меня по колену, – когда занимаешься торговлей недвижимостью, становишься знатоком человеческой натуры, и хотя сам я в Европе не был, в отличие от вас, так как не имел на это времени, и вообще – должен же кто-то оставаться дома, платить налоги и присматривать за делами, пока вы, молодые счастливцы, гоняете по всему миру, но человеческая натура повсюду одинакова, и если бы мы сбросили одну-единственную бомбочку на Минск, или Пинск, или куда там еще, у них бы сразу мозги встали на место и мы бы покончили с этой ерундой, которая так вредит бизнесу. Вы согласны?

Я ответил, что в чем-то он, может, и прав. Они ушли, но перед уходом он пообещал позвонить мне завтра и показать несколько превосходных участков, которые отдаются почти задаром, но скоро резко подорожают, поскольку тут в ближайшее время построят ракетный завод.

– Было очень приятно вас выслушать, мистер Джордан, чрезвычайно приятно. Когда-нибудь расскажу вам кое о чем, что случилось со мной в Тихуане, но это уж когда моей женушки рядом не будет, ха-ха!

Джоан сказала:

– Не понимаю, почему она вышла за него? Налей-ка мне двойной, милый, мне это просто необходимо. Пойду выключу плиту, ужин подождет.

И мы выпили по двойному, потом еще по двойному, ужинать сели только в одиннадцать, и, когда около трех я собрался домой, Джоан расплакалась. Она обозвала меня трусом, и я согласился. Она сказала, что все сложилось бы иначе, не уйди я в армию, и я опять согласился. Она велела мне убираться через заднюю дверь и нигде не зажигать свет и заявила, что не желает меня больше видеть во веки вечные, после чего сообщила, что Джим семнадцатого собирался ехать в Сусалито.

На следующий день я вылетел в Лос-Анджелес.

Нет, слушайте, я не виню Джоан. Мне она симпатична. Я ее уважаю и всегда буду вспоминать с благодарностью. Она прекрасный человек. Поставьте ее в соответствующие условия – скажем, перенесите в Невию, и она была бы о-го-го! Да и так она девчонка что надо. Дом у нее вылизан, ребятишки чистенькие, здоровенькие и ухоженные. Она щедра, умна, и характер отличный.

Себя я тоже виноватым не считаю. Если мужчина хоть немного уважает чувства женщины, то уж в одном-то он ей не может отказать – во встрече, если она ее домогается. И притворяться, будто я этой встречи не хотел, тоже не стану.

И все-таки во время полета в Лос-Анджелес я чувствовал себя скверно. Нет-нет, не из-за ее мужа, ему-то что. И не из-за Джоан – мир под ее ногами не перевернулся, угрызений совести она, надо думать, не испытывала. Джоан – хорошая девочка и очень здорово умеет находить компромисс между своей натурой и внешними обстоятельствами.

И все же мне было скверно.